Глубоко вздохнув, Мия кивнула.

– Тогда пройдемся еще раз, – сказал Павлов. – Юра будет отслеживать обстановку внизу. Это в том случае, если наш тайный папарацци не станет идти след в след за тобой, а будет где-то в другом месте. Ты, Мия, поднимаешься наверх…

– А как я попаду внутрь? Там железная дверь с домофоном, – перебила его девушка.

– Значит, придется подождать, когда кто-то выйдет или войдет, – ответил Павлов. – Дверь на крышу открыта, я проверял. Оказываешься наверху и…

– Артем, я все поняла, – внезапно перебила его Мия. – Сто раз ведь все обсуждали… Не маленькая, в конце концов!

– Хорошо. Только не нужно так волноваться, – примирительно сказал адвокат. – Я просто хочу, чтобы ты усвоила одну вещь. Тот, кто будет следить за тобой, по правилам этого сообщества должен запечатлеть твой полет на камеру или телефон. Но я не исключаю, что если вдруг он окажется в опасной близости от тебя, ему может прийти в голову «помочь» тебе шагнуть вниз или уйти из жизни другим способом. Кто знает, что у него (или у них) в голове творится? С другой стороны, если тебя столкнут с крыши насильно, это уже будет умышленное убийство, что является нарушением правил, которые они сами и придумали.

– Успокоил, – проворчала Мия. – Когда меня будут соскребать с асфальта, мне уже будет фиолетово, кто там какие правила нарушил.

– В крайнем случае у тебя есть газовый баллончик, – напомнил Артем. – Не забыла?

– Не забыла, – хрипло отозвалась Мия, хлопнув себя по карману толстовки.

– Впрочем, я уверен, что до этого не дойдет. Мия?

Девушка заторможенно посмотрела на адвоката.

– Ну?

– Если ты откажешься, я все пойму. Мы придумаем что-то другое.

– Сводишь меня в кино, Павлов? – вдруг спросила она. – Со всей этой сопутствующей бодягой – попкорном, колой… Я там сто лет не была…

– Свожу, – совершенно серьезным голосом пообещал Артем. – И, может быть, даже не один раз.

– Ну, тогда я пошла «умирать» со спокойным сердцем, – попыталась улыбнуться Мия, но улыбки не получилось – девушку буквально лихорадило от страха и неопределенности.

– Выходи сейчас. Посиди на лавочке, прогуляйся, – напутствовал Павлов. – Юра отъедет метров на триста и высадит меня, я сразу направлюсь туда.

– А если он будет уже там? – недоверчиво спросила Мия. – Весь наш план коту под хвост.

– Его там скорее всего не будет. Зачем ему себя выдавать? Как только я буду убежден, что крыша свободна, я напишу тебе сообщение, и ты медленным шагом двигаешься к дому, – закончил Павлов. – Все понятно?

– Да. Слушай, адвокат…

Артем перехватил напряженный взгляд своей юной приятельницы.

– А ты веришь в загробную жизнь? Ну, во всякие там перевоплощения…

– Я знаю, что все мы на этом свете не просто так, – немного подумав, ответил Павлов. – И у каждого свой путь. Только не каждому суждено найти его. А вообще это слишком серьезный разговор. У нас будет время обсудить это с тобой неторопливо, с чувством и с толком. Бог нас всех любит и дает возможность жить! А выбор мы должны делать сами. Но ПРАВИЛЬНЫЙ выбор!

Мия снова вздохнула.

– Ладно. Делаю правильный выбор. Буду жить. Ну, как говорится, я поплыла вверх. В космическое море. Пока, Павлов.

– Я с тобой рядом. Удачи, – только и сказал Артем, но Мия уже вылезала из машины.

– Постой! – вдруг позвал Павлов. – Оставь рюкзак. Он тебе ни к чему.

Догадавшись, что имел в виду Артем, она кивнула, снимая с плеча рюкзак. Кинув его на заднее сиденье, Мия хлопнула дверью и, не оборачиваясь, быстро зашагала прочь.

У торца дома остановилась запыленная потертая «Хонда». Окно со стороны водителя чуть опустилось, впуская в салон по-осеннему прохладный воздух.

В машине сидели двое мужчин. Водитель крепкого телосложения, в серой демисезонной куртке и кепке-бейсболке, беспрестанно переводил напряженный взгляд с часов на пустынный двор. В это воскресное утро на улице не было ни души.

– Не сольется? Как думаешь, Арни? – спросил он.

– Не думаю, Рой. Не должна, – свистящим шепотом отозвался пассажир с крючковатым носом и мясистыми щеками. У него было круглое, отекшее лицо, которое обрамляли длинные сальные волосы, свисающие на плечи крысиными хвостами.

– Не думаю, Рой, – повторил он, лениво перемещая зубочистку из одного уголка рта в другой.

– Ты так неуверен в себе? – фыркнул Рой.

Арни промолчал. Глядя на его застывшее лицо с тусклыми глазами, Рой неожиданно подумал о старой восковой фигуре, о которой забыли при переезде музея, и теперь она пылится где-то под лестницей.

– Зачем Пастор прислал тебя? – снова спросил Рой. – Я могу управиться без помощников.

– Потому что я сам на этом настоял, – проскрипел Арни. Кряхтя, он залез в карман плаща и вытащил телефон.

«Малыш, держись. Осталось совсем чуть-чуть. Я поднимаюсь на высотку. Твой Арни», – написал он, отправляя сообщение в адрес абонента Была…

– Была да сплыла, – задумчиво произнес он, почесав толстым пальцем щетинистый подбородок.

– Ты настоял? – переспросил Рой. – Зачем?

– Затем, что у меня нехорошее предчувствие появилось, пока мы переписывались, – медленно проговорил он. – Тебе-то что? Иди снимай свой блокбастер. Я все равно в тачке останусь.

– Почему ты все время хрипишь? – вдруг спросил Рой. – Я поначалу думал, ты горло простудил. А оказывается, ты так постоянно разговариваешь…

Вместо ответа Арни распахнул ворот плаща, приспустив бандану, и взору Роя предстал неровный шрам, багровым червем опоясывающий шею мужчины.

Рой присвистнул.

– Откуда? – спросил он, и Арни смерил его ничего не выражающим взглядом:

– Может, тебе всю биографию мою изложить? Прямо здесь, в машине?

Рой пожал плечами.

– Все равно скучно. Н-да. Странно, что ты вообще выжил, – хмыкнул он.

Арни в ответ улыбнулся, но в этой улыбке сквозил безжизненный холод.

– Странно, что мы вообще все родились, – сказал он, и они на время умолкли.

Наконец Арни ткнул своим толстым пальцем в окно:

– Вон, смотри.

К первому подъезду медленно брела худенькая девушка. Она была облачена в узкие джинсы и застегнутую до горла толстовку, под которой угадывался выпирающий живот. В глаза бросались волосы, некоторые пряди которых были зеленого оттенка. За несколько метров до подъезда она торопливо накинула на голову капюшон.

– Она, – прошептал Рой, и глаза его заблестели, как у кота, заприметившего жирную мышь. – Она, кто же еще… Как там ее? Была…?