— Ах, Каллист, красивых женщин в Риме много, и почти все сочли бы за честь оказаться в моей постели. Я могу получить их всех, и это так скучно.

— Как минимум одна из них, император, тебе недоступна. Это Ливия Орестилла, потому что послезавтра она выходит замуж за Кальпурния Пизо.

Каллист говорил безразличным тоном, но он знал, как раздражался император, когда сталкивался с недосягаемым.

Калигула тут же оживился:

— Императору должно быть позволено все! Это божественное право возносит его высоко над всеми людьми, ты понимаешь это?

— Конечно, повелитель! Ты же знаешь, я делаю все, чтобы не докучать тебя земной суетой. Она для рабов, слуг, должностных лиц, секретарей и сенаторов. Император стоит выше всего этого!

Калигула рассмеялся.

— Твое счастье, что ты упомянул и сенаторов, в противном случае мне пришлось бы тебе об этом напомнить. А знаешь, почему я так высоко стою над людьми, почему даже консул или наставники в провинциях по сравнению со мной жалкие рабы? Я объясню. Пастухи, что пасут стада животных, сами не являются ни быками, ни козами, ни овцами — они люди, велением судьбы предназначенные для более высокой задачи. Я же веду за собой стадо поважнее, а именно род человеческий; значит, мое существо нельзя ставить рядом с людским высшим божественным предназначением.

— Ты объяснил словами то, что я… что все держат в мыслях.

Калигула милостиво кивнул.

— Хорошо, я буду присутствовать на свадьбе, но недолго.

И Каллист дал знать жениху, что тот может ожидать прибытия императора, но визит будет коротким.

Торжество было в разгаре, когда снаружи раздались звуки фанфар, и в окружении десяти преторианцев появились носилки императора.

Кальпурний Пизо проводил высокого гостя к его празднично украшенному месту, в то время как остальные приглашенные приветствовали императора восторженными возгласами. Калигула пребывал в дурном расположении духа, потому что Друзилла в последние дни несколько раз отказывала ему в своих ласках. Она, мол, плохо себя чувствует, он должен иметь терпение… Император считал все это отговорками и был раздражен. Теперь он с мрачным выражением лица полулежа устроился за столом, ничего не взял из предложенных блюд, но выпил один за другим несколько кубков вина. Глаза присутствующих были направлены на императора, все затихли в ожидании какого-нибудь пожелания Калигулы или другого высказывания.

— Покажи мне свою невесту, Кальпурний!

Жених взял за руку Орестиллу и подвел ее к Калигуле. Она же не видела никакой причины опускать перед императором глаза, дерзко посмотрела на него и даже осмелилась на улыбку.

Калигула, привыкший к согнутым спинам и опущенным взглядам, ответил на милую улыбку, и это случилось помимо его воли. Его раздражение прошло, и он стал внимательно рассматривать невесту. Она ему понравилась — даже очень понравилась.

Как всегда, когда Гай Юлий что-нибудь хотел иметь, его охватило опьяняющее сознание своей безграничной власти, позволяющее все. Он схватил руку едва ли сопротивляющейся Орестиллы и притянул к себе на ложе.

— Не подходи так близко к моей невесте, — предостерег Калигула со злорадной усмешкой и добавил: — Знаешь, Кальпурний, из твоей свадьбы ничего не получится, но я должен быть тебе благодарен, потому что ты только что подарил Риму императрицу.

Это слышали все. Присутствующие затаили дыхание. Была ли это очередная шутка Калигулы, грубая и безвкусная?

Пизо, который не мог осмелиться перечить императору, сразу же откликнулся на его слова. Он низко поклонился и сказал:

— Императорское слово возвысило меня. Я сказал — возвысило, потому что намного больше ценю оказанную мне честь привести тебе невесту, чем самому владеть ею.

Калигула довольно кивнул.

— От римского патриция я и не ожидал ничего другого. А теперь спросим Орестиллу.

От улыбки невесты не осталось и следа. Она тоже посчитала слова императора шуткой и не осмеливалась даже подумать, что все было всерьез.

— Но ты совсем не знаешь меня, император, Я боюсь, что разочарую тебя…

Калигула поднял руку:

— Оставь! Ты мне нравишься, и я хочу назвать тебя императрицей. Расходы на торжество я беру на себя, и прошу гостей проводить меня и мою невесту на Палатинский холм.

И снова раздались восторженные возгласы присутствующих в честь императора. А что им оставалось делать? Невеста Пизо превратилась в Орестиллу Августу и как первая матрона Римской империи теперь стояла гораздо выше их. Это положено было встретить криками ликования. Как штормовой ветер, пронеслась по Риму новость. Император Гай Август отобрал у Кальпурния Пизо невесту. Плебеи нашли это великолепным, потрясающим, неповторимым. Человек, который так обошелся с патрицием, заслуживал аплодисментов.

Друзилла надменно улыбнулась, когда Калигула представил ей свою невесту.

— Поздравляю, Орестилла, Это было неожиданно, не так ли? Да, у моего высокородного брата все происходит очень быстро — все!

Она знала Калигулу как никто другой и догадывалась, чего можно было ожидать от этого поступка.

Императору не терпелось.

Он затащил Орестиллу в свои спальные покои и бросил на ложе.

— Мы начнем с брачной ночи. Все формальности потом. Я сгораю от нетерпения, Орестилла, а ты?

— Да, да… — пробормотала девушка, наблюдая, как из одежд появляется волосатое чудовище.

За глаза императора часто называли козлом, но она не думала, что это прозвище так ему подходит. На долю оцепеневшей от ужаса Орестиллы выпало изнасилование, а после этого, когда император храпел рядом с ней, она почувствовала невыразимое омерзение.

На следующий день Калигула уже потерял интерес к своей «жене». Изнасиловав ее еще раз, он отослал несчастную обратно домой с приказом никогда больше не связывать свою жизнь с мужчиной.

— Женщина, которой довелось стать женой императора, пусть даже ненадолго, освящена и возвышена, так что прикосновение любого другого я посчитаю святотатством. Помни об этом!

Император не шутил, и оцепеневшая Орестилла не знала, как будет жить дальше.

— Ты некрасиво поступил с девушкой, — заметила Друзилла, но в голосе сестры не было упрека.

— Император поступает так, как хочет! Она и мизинца твоего не стоит, Друзилла. Для меня существует одна женщина, и эта женщина — ты.

С таким нетерпением ожидаемые Калигулой корабли из Александрии прибыли. Одним из них было судно невероятных размеров, построенных специально для перевозки статуи из Хелиополиса высотой почти семьдесят локтей. Правда, жрецы древнего египетского храма Солнца ворчали, когда Авиллий Флакк сообщил им о желании императора видеть статую в Риме, но деньги сделали их сговорчивыми. Флакк выплатил их из собственного кармана, поскольку понимал, как ненадежна его должность префекта, и хотел расположить к себе императора.