– А платье зачем такое откровенное напялила?

– Я хотела тебе понравиться.

– Какого черта ты приперлась ко мне домой, даеще в таком невменяемом виде?! Ты хоть сама понимаешь, что ты жутко пьяна?!Если ты приехала ко мне домой, то у тебя началась белая горячка и тыстановишься опасна.

– Я не приперлась к тебе домой. Я ждала тебя вмашине. У меня нет белой горячки, и я заметно протрезвела.

– Что-то я этого не заметил.

– Рома, я приехала к тебе не потому, что уменя началась белая горячка, а потому, что моя жизнь висит на волоске. – Отнегодования мне не хватало воздуха.

– Ева, ты действительно перепила. Поверь мне,твоя жизнь не представляет ни для кого интереса.

– Не скажи. Меня хотели убить.

– Да кому ты нужна!

– Роман, я не шучу. Меня и в самом деле хотелиубить.

– Пить меньше надо, тогда и убивать тебя никтоне будет. Я не верю ни одному твоему слову.

Я наконец глотнула столько воздуха, скольконадо, и почувствовала, как на мои глаза навернулись слезы. Передо мной сиделмой любимый человек, которому я слепо верила и думала, что он всегда придет комне на помощь в трудную минуту. Но он… Он не хотел меня слушать и принимать втом, что со мной творится, хоть какое-то участие.

– Значит, говоришь, что ты не веришь ни одномумоему слову?!

– Не верю.

– Тогда закрой глаза, а еще лучше – отвернись.

– Зачем?

– Не спрашивай. Сегодня я поняла, что твоя любовьне стоит и ломаного гроша и что тебе, мягко говоря, на меня плевать, но хотя бывыполни мою единственную просьбу.

– Что я должен сделать?

– Отвернись в другую сторону.

– Пожалуйста. – Роман ухмыльнулся, но все жеповернул голову в противоположную сторону.

Я вытащила из пакета лодку и расстелила еепрямо в беседке. Затем надела кепку Икселя, на которой виднелись следы крови, иприцепила к своему платью табличку, которую когда-то носил Иксель. Затем взялав руки записку с уже заученной фразой и, встав посреди спущенной лодки, громкоскомандовала:

– Сейчас ты повернешься и скажешь, на кого япохожа. Поворачивайся!

Роман повернулся, посмотрел на меня глазами,полными ужаса, и открыл рот.

И это сработало. Роман дал мне возможностьвысказаться. Я сидела на спущенной лодке и взволнованно говорила. Я рассказалаему обо всем. О том, как вместо своего багажа я получила резиновую лодку вместес запиской, о вещах, найденных на съемной квартире, о брошенной машине спередними простреленными колесами и о том, что, скорее всего, мужчина,помахавший мне рукой на ночном пляже, и тот, который прострелил мне колеса, –одно и то же лицо. Когда я наконец закончила свой бурный и сбивчивый рассказ,Роман посмотрел на меня ничего не понимающими глазами и не смог произнести нислова.

– Ром, ты хоть слышал, что я тебе сказала?

– Слышал. Со стороны это выглядит какполнейший бред. И вообще…

– Что? – Я смотрела на Романа с надеждой, так,как смотрят на человека, который сможет помочь. – Что – вообще?

– Ты какого черта надела на себя кепку послепокойника? Она же в крови.

– Точно. – Я тут же сорвала с себя кепку икинула ее на пол. – Если бы я ее не надела, то ты бы черта с два мне поверил.

Затем скинула с себя эту проклятую табличку иотошла от лодки. Сев рядом с Романом на корточки, я взялась за колени своеголюбимого и заглянула ему в глаза.

– Рома, что происходит? Объясни мне, чтопроисходит? Господи, неужели все это не сон? Когда закончится этот кошмар? Менявсю трясет! Я больше так не могу. Еще что-то подобное, и я сойду с ума.

Роман взял меня за руку и задумчиво посмотрелна лежащие перед ним вещественные доказательства.

– Ева, нас вычислили.

– Я это сразу поняла.

– В том-то и дело, что это уравнение с однимнеизвестным. Ни я, ни ты никогда бы не играли в подобные игры. Здесь естьтретий. Тот, кто прострелил у твоей машины передние колеса.

– А кто он?

– Откуда я могу знать. Все это больше похожена сказочный вымысел, чем на правду. Кто-то знает, что мы грохнули этого турка.Кто-то это просек.

– Но как? Это же невозможно!

– Это невозможно, но тем не менее этопроизошло. Кто-то играет нами, как марионетками, и дергает за самые болезненныениточки.

– Заметь, что кто-то играет не нами, а кто-тоиграет мной. Ведь эту злосчастную лодку получила именно я, а не ты. Хотя еемогли засунуть и в твой багаж, но выбор пал именно на меня. Тебе никто неподкладывает лодки, не пишет записки и не простреливает колеса. В этой ситуациивсе шишки валятся на мою голову. Рома, объясни же мне наконец, что творится.Кто-то умело пользуется тем, что я не могу обратиться в милицию только потому,что сама являюсь соучастницей преступления.

– И дураку понятно, что никто не хотел тебяубивать. Когда стреляли в колеса, единственной целью было тебя напугать.

– Но зачем?

– Я думаю, что впереди будет шантаж. По любомураскладу, тебя больше незачем пугать, потому что ты и так достаточно напугана.Пришло время вымогать деньги.

– Ты думаешь, что теперь у меня будут вымогатьденьги? И когда это будет?

– Думаю, что этот день уже не за горами.

– И сколько денег?

– Ева, я и представления не имею, о какихсуммах идет речь. Обычно вымогатели имеют представление о доходах того, у когоони вымогают деньги.

– Но почему весь удар приходится на меня?Почему ты остаешься в стороне?

– Потому что кто-то умело пользуется тем, чтоты беззащитная женщина. С женщиной намного проще иметь дело, чем с мужчиной.Женская психика более подвержена страхам, чем мужская.

– Ты хочешь сказать, что если бы ты увиделпистолет, то бросился бы прямо на дуло?

– Я этого не говорил.

– И все же, почему шишки летят только в моюсторону?