минут мне вполне хватило, чтобы привести себя в порядок, что изрядно повысило моё настроение, а карцер меня не пугал совершенно. Отдохну да высплюсь. Вряд ли меня туда надолго запрут.

— Паяц, — резюмировала она, строго глядя на меня, — Ну, готов так готов. Наказание стандартное. На первый раз ограничимся сутками в карцере на хлебе и воде. Надеюсь, ты сделаешь там правильные выводы, и больше подобного не повторится.

— Я тоже на это надеюсь! — ещё сильнее вытянулся я.

— Иди уже, — устало отмахнулась она, — Там в приёмной тебя наш физрук ждёт, он и отведёт.

Я не стал дальше изображать из себя клоуна, вышел из кабинета, и там меня уже встречал физрук, с которым я познакомился утром на обходе. Он молча встал с дивана при виде меня, и пошёл на выход, а я также молча двинулся за ним.

Карцер, как я и думал, оказался в подвале, и представлял собой комнату три на три метра, естественно, без окон, металлической дверью, бетонными стенами и потолком, на котором висела одинокая тусклая лампочка.

Из обстановки тут были узкая кровать с матрасом, но без подушки, кран с раковиной, и в углу, за ширмой, прятался унитаз. Нормально, в общем. Жить можно.

Физрук загремел засовом, замуровывая меня тут, а я, недолго думая, рухнул на кровать, жалобно подо мной скрипнувшую, и провалился в сон.

Не знаю, сколько я проспал, но разбудил меня всё тот же грохот металлического засова. Я нехотя приоткрыл один глаз, дабы посмотреть, кто изволил нарушить мой покой.

— С добрым утром, — ехидно произнёс физрук, заглянув в приоткрытую дверь, — На выход. Тебя директор ждёт.

— Господи, и тут мне покоя нет, — прокряхтел я, вставая. Кровать была неудобная, с пружинами, чувствовавшимися даже через матрас, и сейчас у меня вся спина ныла от неё, — И что, неужели я весь вечер и всю ночь тут продрых?

— Да щаз, — усмехнулся он, — Ты тут от силы часа два пробыл.

— Тогда зачем меня дёргают? — удивился я, — Нет уж. Сутки — значит сутки, — и я демонстративно завалился обратно на кровать.

— Э, парень, ты не шути так! — заволновался физрук, — Сказано, к директору, значит, к директору.

— Я там уже был сегодня, и мне не понравилось. Если ей что-то надо, пусть сама сюда идёт, — безмятежно отозвался я, и повернулся на другой бок.

— Не глупи! Накажут ведь! — не сдавался мужик, не предпринимая, впрочем, никаких попыток физического воздействия. Видимо, понимал, кто я, и к каким последствиям это может привести. Любого другого воспитанника, он, думаю, уже за ухо тащил бы отсюда, но со мной это не пройдёт.

— Как? Ещё на пару дней карцер продлят? Да ради бога, — беспечно отмахнулся я. Сам не знаю, какая вожжа мне под хвост попала, но вот не собирался бегать к директору по первой надобности. Честно говоря, меня сейчас всё дико бесило и выводило из себя, и я еле себя сдерживал от какой-нибудь глупости. Лучше мне сейчас к людям не выходить. Могу и вломить кому-нибудь за косой взгляд.

Физрук ещё какое-то время потоптался у двери, но в итоге ушёл, лязгнув засовом.

* * *

— Господи, да за что мне это наказание? За какие грехи? — простонала Виктория Викторовна, вот уже двадцать лет как директор детского дома, отключив телефонную связь. Она была человеком старой закалки и предпочитала обычные телефоны всем этим виртуммам, и прочим новомодным гаджетам.

— Анечка! — нажала она кнопку на селекторе.

— Да, Виктория Викторовна? — тут же отозвался селектор мелодичным голосом секретарши.

У директриссы невольно возникла в голове картинка, как та сейчас сосредоточенно морщит свой лобик, и внимательно рассматривает свои ногти в поисках дефекта маникюра.

У любого, кто в первый раз видел её секретаршу, складывалось про неё впечатление как об эталонной дурочке-блондинке, и совершенно ошибочно, за что многим потом пришлось поплатиться. За обликом недалекой девушки скрывались ум и хитрость, приправленные щедро наглостью и жёсткостью, впрочем, весьма хорошо скрытыми.

— Созвонись с Платоном Сергеевичем. Пусть он Гончарова ко мне приведёт. Срочно!

— Слушаюсь, Виктория Викторовна!

Директрисса откинулась на спинку весьма недешёвого кресла, подаренного одним из спонсоров, и устало помассировала виски. Неделя выдалась весьма тяжёлая. Дня не проходило, чтобы в порученном ей заведении чего-нибудь, да не случалось, из-за чего, по слухам, в скором времени к ней должна была нагрянуть проверка из Москвы, а тут ещё такой подарочек подкинули, с которым было совершенно непонятно, как себя вести.

Один из сыновей главы одного из самых влиятельных родов города, если не самого, пусть и изгнанный из рода, зато одарённый. Не маг, но очень сильный сверх, чья способность напрямую связана с яростью.

Нет, у неё и раньше бывало появлялись одарённые, но надолго они тут не задерживались, так как ни один из родов не упускал возможности пополнить свой состав бесхозными одарёнными, которые, к тому же, ещё дети, а значит, из них легко было вылепить надёжного слугу рода. Но тут случай был другой. Не потерпит Гончаров чтобы его отпрыск пополнил ряды другого рода, и сумасшедших, которые пошли бы против его воли, не было, а значит, ей с этим молодым человеком мучиться ещё как минимум два года, если он, конечно, сам не сбежит.

— Да где там они? — раздражённо глянула она на часы. Скоро уже гости должны были приехать, а ей ещё нужно было успеть Гончарова проинструктировать. Выждав ещё минут пять, она уже собралась было лично физруку звонить, но селектор вдруг пискнул, и секретарша сообщила, что пришёл Платон Сергеевич.

— Впусти! — скомандовала директор, недоумевая, почему тут пришёл один.

— Виктория Викторовна, не хочет этот паршивец к вам идти! Сказал, что если вам надо, то чтобы вы сами к нему и пришли! — развёл он руками, отчитавшись прямо от порога, опасаясь подойти ближе.

— Что значит, отказался, и что значит, сама? — опешила женщина, чувствуя, как бешено заколотилась у неё сердце, и как на неё одновременно накатывают ужас и ярость. Нестерпимо захотелось запустить чем-нибудь тяжёлым в эту рожу, опасающуюся подойти к ней ближе.

— Немедленно тащи его сюда! Силком, если сам не пойдёт! — рявкнула она, определившись.

— Нет уж, — неожиданно довольно решительно отказался физрук, — Я что, по-вашему, сумасшедший, что ли, силу к одарённому применять, да ещё к такому, который подвержен вспышкам ярости? Видел я в Паутине, как он в одиночку на монстров вышел, и что с ними сделал. Спасибо, но что-то не хочется. Это не входит в мои обязанности. Зовите охрану, хотя, честно говоря, я сомневаюсь, что они решатся на это. Лучше сразу в полицию звонить.