– Сбежал спьяну… Сами его ищем.

Лыков ударил второй раз. Теперь убийцу пришлось долго приводить в чувство. Когда он вернулся в сознание, Лыков сказал:

– Большой, да с дурью. А Юрий говорил, что умный. Еще одна такая затрещина, и ты калека. Голова не ноги, это материя тонкая. Вместо каторги сдохнешь на больничной койке. Зачем тебе такая смерть? А жаловаться на меня потом бесполезно. Я скажу: да, помял. Потому что ты оказывал сопротивление. У меня вон и свидетель есть. Правда, Юра? Оказывал?

– Еще как! Меня вообще чуть не удушил!

– Говори, покуда здоровье осталось! Ну? Что со старшим кассиром?

– Саладилова я убил. Тело бросил в полынью в пруду, что на Жабенском лугу.

– Это в Петровском-Разумовском?

– Точно так.

– Как умер старший Кречетов, Сергей Пименович? Тоже морфием погубили?

– Это без меня было, – торопливо ответил Шишка. – Лятур сам все сделал.

– Что все?

– Ваше высокоблагородие! – чуть не плача, вскричал фартовый. – Надо у Альфреда спрашивать! Не было меня там, честное слово!

– Кречетов знает про фальшивки?

– Конечно, знает. Он и ездит расплачиваться за них.

– Где именно в исправительном институте стоит станок?

– Все-то вам известно…

– Где, спрашиваю?!

– В подвале вещевого склада.

– Гравер – Подольщиц?

– Точно так.

– Кто из администрации всем заправляет?

– Директор Чарночапка и его помощник Кулябко-Корецкий.

– Последний вопрос: где сейчас Кречетов?

– Не знаю, надо спрашивать Лятура. Я человек маленький, исполняю, что прикажут.

– Ну, живи покуда…

Операция по аресту шайки фальшивомонетчиков перешла в завершающую фазу. В Московском промышленно-купеческом банке обнаружили поддельных билетов на миллион рублей. Лятур стал главным обвиняемым. На первом допросе с перепугу он дал показания на Кречетова, но потом отказался от них. Точно так же поступил и Бардыгин. Он признался в двух убийствах, но коммерции советника от всего отмазал. Тот успел выехать в Лондон и жил там до осени. Вопрос о странной смерти его старшего брата так и не был поднят в суде.

Лятур, Бардыгин и фальшивомонетчики из Мокотова отправились на каторжные работы. Сроки им выписали большие. Кассиры Титкин и Омелюстый сели на три года в исправительную тюрьму. В Иркутске прошел еще один суд, над золотопромышленником Ребезовым. Лятур охотно выдал его властям.

В сентябре Кречетов, как ни в чем не бывало, вернулся в Москву. За месяц до этого начальник МСП Рыковский был выкинут в отставку «согласно прошения». Спустя много лет, когда Лыков и Лебедев служили вместе в Департаменте полиции, Алексей спросил у приятеля, почему Владислав Рудольфович это сделал. Тот неохотно пояснил: по приказу обер-полицмейстера. Иначе Трепов[68] грозил выгнать коллежского советника по третьему пункту. Причину найти – пара пустяков! Видимо, Кречетов решил обезопасить себя от сыскной полиции и оплатил устранение опасного свидетеля…

В октябре того же года Горемыкин был неожиданно уволен от должности министра внутренних дел и назначен в Государственный Совет. Дело Кречетова было окончательно предано забвению.

Но в январе сыщики всего этого не могли предвидеть. Лыков и Валевачев уезжали домой победителями. Перед отъездом они пришли в гости к Полякову, поблагодарить за содействие. Юрий был очень эффектен в вицмундире с петлицами коллежского секретаря. И без помады в волосах…

– Позвольте заново представиться, Настасья Ивановна, – сказал он, подходя к ручке барышни. – Юрий Ильич Валевачев, чиновник особых поручений Департамента полиции. Исполнял секретное поручение министра внутренних дел, для чего и вырядился Парамошей. Прошу меня за это простить – служба!

Барышня была сражена. Лыков, видя успех помощника, поддержал его тяжелой артиллерией:

– Господин Валевачев из потомственных дворян. Трудно ему было чаи разносить! А когда злодеи заподозрили неладное, то Юрия Ильича едва не убили. Министр ходатайствовал о его награждении.

В итоге на Масленой неделе оформили помолвку, и в мае сыграли свадьбу… Полякову оказалось лестно породниться с хорошей дворянской фамилией. А молодые просто влюбились друг в друга.

Еще перед отъездом Алексей сводил помощника в хороший трактир. Москва менялась. После воцарения в ней великого князя Сергея Александровича она стала утрачивать свою привлекательную патриархальность. Скоро тут и поесть будет негде! Полицейские отведали знаменитых блюд. Лыков истребил шею из говядины с горошком англез, потребовал кофею. А потом обратился к Валевачеву:

– Вот ты и побыл «демоном». Посмотрел смерти в глаза. Что, не самые хорошие воспоминания?

Юрий поежился:

– До сих пор страшно! Если бы не вы…

– У тебя же имелся револьвер!

– Я не успел его вынуть.

– Кричал бы! Там Щурь был в квартире. А он всегда при оружии.

– Шишка так быстро все проделал! Сдавил горло, я и пикнуть не мог. В глазах потемнело. Думал – конец…

– Эх, Юра, Юра… Ладно. Живой, и задание выполнил. Все хорошо. Только на будущее учти, что надо быть проворнее.

– Алексей Николаевич! Таким, как вы, я же никогда не стану! Вы силача Шишку одной рукой к земле пригнули. И это…

Валевачев посмотрел учителю прямо в глаза:

– Спасибо вам!

История про фальшивые деньги начиналась с двух министров, на них же и закончилась.

Сначала Лыкова и Валевачева вызвали к Витте. Тот принял их на скорую руку. Сергей Юльевич хорошо знал Лыкова по Нижнему Новгороду. Там в 1896 году проходила XVI Всероссийская промышленная и художественная выставка. Витте был одним из главных ее организаторов. А надворный советник в качестве представителя Департамента полиции вместе с нижегородцами обеспечивал безопасность. С тех пор сановник держал сыщика в поле зрения и негласно помогал ему.

Встреча получилась короткой. В потертом вицполукафтане, с застрявшей в бороде капустой, министр финансов был лаконичен. Он отослал полицейских на экскурсию в Экспедицию заготовления государственных бумаг. Те приехали на Фонтанку и долго бродили по огромной фабрике. Им показали, как делают бумагу для банковских билетов и как потом по ней печатают деньги. Было интересно. Гигантские машины, из которых вылетают полосы неразрезанных банкнот! Суммарная сила станков – три тысячи паровых лошадей! Однако чиновники Экспедиции поразили своей наивностью. Подделать новые купюры, заявили они, невозможно. Печать в три краски орловским способом – изобретение русского инженера Орлова – есть высшее достижение. А новая металлография! На преступном промысле можно ставить крест. Лыков только посмеялся[69].