– А ты, папаша? – пробормотал бедолага.

– Меня-то называй как хочешь, любезный! Я не баронет…

– Успокойся, старик! – прикрикнул на него Корсар.

– Если я старик, то бросьте меня в море, – отвечал бретонец. – Гром и молния! Вот как благодарят верных моряков, которые столько раз рисковали шкурой ради своего капитана!

– Добрый старый пеликан, – мягко сказал сэр Уильям, – чем болтать, лучше бы сходил и проверил, не заложили ли эти господа взрывчатку в трюм.

– Тысяча…

– Толстобрюхих немцев! – продолжил за него Малыш Флокко, спускаясь в трюм вслед за боцманом и несколькими моряками с факелами в руках.

Корсары понимали, что в любой момент «Громовержец» может взлететь на воздух. Даже мистер Говард и тот побледнел и напряженно взглянул на сэра Уильяма, будто спрашивая, не настали ли для корвета последние минуты. Однако баронет, не теряя спокойствия, схватил немца за плечо и, усадив на лафет пушки, угрожающе сказал:

– Выкладывай все, что знаешь, Ульрих, или еще до восхода солнца будешь болтаться на рее. У нас на борту палач из Бостона… Кажется, ты узнал его.

– Ja, ja.

– Так говори же, если тебе дорога собственная шкура!

– Яа хотеть фернуться Германия. Яа уже сказать.

– Но «Громовержец» не идет в Европу.

– Фсе равно. Я хотеть пежать ис Америки.

– И ты утверждаешь, что проник на судно…

– Во время помпардирофки.

– С тремя товарищами?

– Ja, ja.

– И ты спрятался в трюме? Что ж, пой, птичка. Мне доложили, что твои карманы набиты золотом. Англичане не слишком щедро платят немецким наемникам. А ну-ка, выворачивай карманы! – приказал Корсар, достав из-за пояса один из пистолетов.

Испуганный наемник немедленно вывернул карманы, и золотые монеты английской чеканки дождем посыпались на палубу.

– Теперь вы! – распорядился Корсар.

Немного поколебавшись, побледневшие наемники тоже вывернули карманы, полные английского золота.

В этот самый момент Каменная Башка, Малыш Флокко да еще два десятка моряков вылезли из люка на палубу. Среди сыпавшихся богохульств баронету удалось различить лишь одно слово:

– Бомба!

– Всем молчать! – распорядился Корсар. – Взгляните на наших гостей – им не суждено увидеть восхода солнца… Каменная Башка, говори, в чем дело! Быстро!

– Бомба, мой капитан!

– Где?

– Из лафета Святой Барбары торчит шнур почти два метра длиной! Проклятье! Они хотели, чтобы мы взлетели на воздух!

– Они успели поджечь шнур?

– Еще нет.

– Хорошо же. Пусть расплатятся за свое предательство.

Он схватил Ульриха за запястье так сильно, что тот поморщился от боли, и подал знак мистеру Говарду. Матросы тут же бросились к остальным наемникам. Заковав в кандалы, их погнали к батарее бакборта.

– А сейчас, любезный Ульрих, – сказал Корсар, присев на один из бочонков на палубе, – советую рассказать все начистоту. Да смотри говори правду!

– Папаша! – пролепетал наемник.

– Какой я тебе папаша! Меня тебе не разжалобить. Кто передал вам бомбы и шнур?

Почесав за ухом, немец упрямо уставился на носки своих сапог.

– Тысяча колоколен! – проревел Каменная Башка. – Только не притворяйся, что оглох! Колись, негодяй! Я тебя угощал пивом и сардельками, деньжат тебе давал, а ты, значит, на тот свет решил меня отправить? Уж не знаю, в ад или в чистилище, но точно не на небеса!

– Папаша…

– Шакал тебе папаша! Пой, птенчик, пой! Расскажи капитану все, что знаешь.

Тяжело вздохнув, немец наконец ответил:

– Лорд Клинтон…

– Лорд Клинтон пожелал взорвать мой корвет? – спросил Корсар, стиснув зубы.

Немец кивнул.

– А не замешан ли в этот подлый план маркиз Галифакс?

– Я слышать, как лорд Клинтон говорил о маркизе.

– Подлый пес! – вскричал Корсар, вскочив на ноги. Его лицо было искажено гневом, глаза метали молнии. – Мало ему похитить мою невесту!.. Он еще и плетет подлые козни, надеясь меня погубить!

Вне себя от ярости, баронет мерил шагами палубу. Вдруг он остановился:

– Сколько они вам заплатили?

– Сто фунтов.

– И за такие гроши вы готовы были отправить на тот свет двести человек!

– Не челофек, папаша. Только корабль фзорфать. Я не позфолю умирать Каменная Голова.

– Да неужели! – воскликнул бретонец. – Ты подхватил бы меня под ручку и уплыл со мной на шлюпке, отправив в преисподнюю моих товарищей! Ах ты, проклятый пожиратель свечей!

– Увести его! – вскричал Корсар.

– Минуту, капитан, – сказал Каменная Башка. – Скажи-ка, любезный, а где твой братец Вольф, что провел меня в Оксфордскую башню? Уж не на фрегате ли маркиза?

– Ja, папаша, – отвечал наемник.

– Тысяча…

– Оставь свои колокольни, Каменная Башка! – сказал Малыш Флокко. – Не до них сейчас.

– Вы слышали, сэр Уильям? – спросил бретонец. – Его братец на фрегате. Я знаю этого молодца! Вот так дела!

Баронет не отвечал.

– Мистер Говард, отправьте вельбот и доложите американским капитанам о том, что произошло! – распорядился он, повернувшись к старпому. – Пусть проверят трюмы и батареи. Не удивлюсь, если достопочтенный лорд Клинтон отправил каких-нибудь немецких мерзавцев, чтобы поднять на воздух весь американский флот!

– Будет тотчас же исполнено, капитан, – сказал помощник. – Ветер слабый. Я использую каждую минуту, чтобы исполнить поручение, не заставив вас долго ждать.

На несколько мгновений Корсар замер на мостике, рассеянно глядя, как матросы спускают вельбот. Подавив тяжелый вздох, он спустился в каюту.

– Проклятье! – пробормотал бретонец, у которого было чуткое сердце. – Эта светловолосая мисс совсем с ума его свела.

– А что делать с Пивным Брюхом? – спросил Малыш Флокко.

– Дело нешуточное! Не видать мальчишке Германии!

– Что, если капитан прикажет и его повесить? Ты разве не помнишь, сколько раз несчастный чертенок рисковал жизнью в Бостоне?

– И правда, – отозвался Каменная Башка. Лицо его потемнело. – Может, для него еще не все потеряно! Но только для него! Ради остальных я и пальцем не пошевелю! Завтра все они будут болтаться на рее. Ах ты черт! Нужно спасти Ульриха! Да-да, нужно его спасти! Но как?