Выбравшись на берег, я лёг на траву и подставил загорелое тело под лучи солнца. Так как полпути я проехал раздетым до трусов, то понятно, что тело у меня загорело до состояния бронзы. Хорошо прожарился, в общем.

Посмотрев на часы – трофей, снятый с одного немецкого офицера, швейцарские, между прочим, – я определил, что пора двигаться в Берлин: шестой час. По реке активно катера и лодки ходили, даже баржа была, потом буксир протарахтел дизелем – в общем, не пустая река, однако время поджимало, и стоило до темноты заехать на территорию столицы. Правда, я сомневался, что это следует делать: в окрестных населённых пунктах, по моему мнению, контроль был слабее и комендантского часа не было. Правда, как с этим в Берлине, я не знал, но работать из предместья мне было удобнее. Представлюсь так же Адольфом из Франкфурта. Тем более что в этом городе я был, и пару улиц с костёлом запомнил. Специально для этого и заезжал.

Одевшись, я покинул реку и отправился к столице. В километре от её окраины была крохотная деревушка на шесть домов, вот там я и решил остановиться. В деревне я подъехал к колонке и напился ледяной воды до ломоты в зубах.

Заметив на улице дородную женщину в платье ниже колен, улыбнулся, вытирая рукавом лицо:

– Доброго вечера, фрау. Не подскажете, где тут можно переночевать? Я могу заплатить.

– Ты не местный?

– О, нет, фрау, я из Франкфурта. Мои родители работают в Польше, они инженеры, а я жил у бабушки. Испросил её разрешения и поехал в Берлин. Долго ехал, неделю, и наконец приехал. Завтра наконец увижу достопримечательности! У меня есть четыре дня, потом нужно ехать обратно, родители вернутся из командировки.

– Ты смелый мальчик, – с большим интересом к моему рассказу закивала женщина. – В город ехать уже поздно, вот-вот стемнеет. Тебе будет удобно у нас на сеновале.

– Благодарю, фрау, – искренне обрадовался я.

– Иди, устраивайся, а я пока что-нибудь поесть принесу. Сейчас мои муж и сын с поля вернутся, но на всех хватит.

Я ещё раз поблагодарил её. Мы вместе дошли до дома. Звали хозяйку Марта Вранзель, я же представился Адольфом Шикльгрубером. Марта показала мне сеновал, вещи я поднял наверх, а велосипед оставил у пустого стойла. Ещё засветло я успел перекусить, хотя и был в принципе сыт пирожками, которые купил в одной деревне. Потом было знакомство с хозяином дома, оно прошло нормально, договорились, что я эти четыре дня буду жить у них на сеновале и столоваться тут же. Взяли всего двадцать марок. По-божески практически.

Когда я проснулся утром, мужчины уже ушли в поле. Марта горячо одобрила мои водные процедуры – её сына приходится заставлять за день хотя бы умыться – и пригласила меня в дом. Там и покормила. Завтрак оказался довольно плотным. Я впервые попробовал яблочный пудинг, и мне понравилось.

Вещи я закопал в сене и покатил в сторону Берлина. До него около километра было, так что через двадцать минут я добрался до центра столицы. Меня даже никто не остановил. Тут ужас, летящий на велосипеде среди дня, прибыл, а его с оркестром не встречают! Обидно.

В первый день я просто изучал город. Мимо резиденции Гитлера несколько раз проехал, да и вообще рассматривал столицу. Даже карту города купил. Потратил целый день, зато стал более-менее ориентироваться в нём. Обедал в летнем кафе, а ужинать вернулся к семейству Вранзелей.

Следующие дни прошли в изучении режима жизни трёх разных зданий, где находились госструктуры, а также разработке плана изъятия двух офицеров, работающих в разведке. Но эти планы пришлось изменить. Я рядового перехватил, личного водителя одного генерала, и допросил его, стараясь не оставлять следов. Тот дал интересную информацию, после чего умер, причем я положил его на ступеньках его собственного дома так, что казалось, что он споткнулся и сломал себе шею. Любой патологоанатом это подтвердит: смещение позвонков в результате падения с небольшой высоты.

Интересная информация заключалась в том, что Гитлер вернулся из своего вояжа по Польше и ныне пребывал в Берлине. Но через три дня собирался в Австрию. Откуда эту информацию получил водитель, было ясно – от шефа, подслушал разговор в машине. Меня эта информация заинтересовала, а так как я уже изучил дом Гитлера, то у меня появилась интересная идейка.

До Гриши в бункере мне не добраться, ловушка там, сто процентов, так что разыграем свою партию. Что будет, если сунуть перцовую свечку… ну, например, гиене в зад? Правильно, она разозлится и будет визжать, носиться во все стороны, сметая всех и кусая. Вот я это же решил провернуть и на главе НСДАПа. То есть с Гитлером. Не в прямом смысле. Хотя…

Вот я и закончил все приготовления. Мне пришлось пообщаться с одним полицейским, а потом организовать его скоропостижную кончину – голову разбил, падая с лестницы. Знаю, что повторяюсь, но торопился. Так вот, от него я узнал адреса трёх содомитов, которых он никак не мог поймать за руку… Или за что-то другое? Ну, не важно. Так вот, выяснив адреса, я посетил двоих и выяснил, что те действительно гомосексуалисты. Да, несмотря на чистки, они сохранились, но эти были пассивными, мне же требовался активный. По третьему адресу жил именно такой. Ему даже кости ног дробить, как предыдущим, не требовалось, сразу согласился, когда я сказал ему, что нужно оприходовать одного мужика за рейхсмарку. Горячо согласился мне помочь, только просил больше не бить.

И вот когда наступила ночь, я смог нейтрализовать охрану, когда до следующей смены оставалось два часа. Принёс заранее купленную раскладную лестницу и по ней попал на второй этаж через открытое из-за духоты окно. Гитлер спал на кровати. Я мимоходом осветил его фонариком, но был он не один. Кто был его партнёршей, не знаю, но на его жену Еву она мало походила. Вырубил обоих, то есть перевёл их сон в более глубокий, после чего девицу, имеющую кошмарно большой бюст, отнёс в ванную комнату и там связал стропами. Не удержавшись, всё-таки потискал прелести. Бедная девочка, как ей жить-то с таким наследством, это ведь не подарок, а наказание.

Потом вернулся в спальню, перевернул тело Гитлера на живот и привязал руки и ноги к спинкам кровати, используя те же стропы. Раздевать не требовалось, он и так спал обнажённым. Только после этого я выбрался на улицу к связанному гомику. Тот трясся от страха в машине такси, что я угнал два часа назад. Похоже, понял, кого ему надо оприходовать, и то и дело терял сознание. Но ничего, я дотащил его до окна, коля ножом в задницу, заставил подняться в спальню и указал на кровать, помахав банкнотой. Всё это я проделывал молча.

Тот всё равно боялся, поэтому пришлось сделать страшные глаза и слегка уколоть его пониже спины. Это подействовало. В спальне было темно, пришлось опять включать на мгновение фонарик, чтобы тот мои злые гримасы увидел. Не дай Творец у него не встанет, нашинкую.

Не сразу, но у него всё начало получаться, я же, ухмыляясь, хотя самому было брезгливо, положил банкноту на столик, прижав её книгой – «Майн Кампф» вроде – и под скрип кровати и мычание очнувшегося Гитлера покинул спальню. Самое забавное, что тот, хотя боролся за чистоту нации, был невысоким черноволосым евреем в прошлом, а его партнёр – двухметровым светловолосым голубоглазым накачанным бодибилдером, и так и просился на военные плакаты с настоящими арийцами. Да и инструмент у него ого-го. Бедный Адольф.