– Это любопытно. – Боденштайн сделал кое-какие записи. – Вы можете описать мужчину? И его мотороллер?

– Да, могу. Он проехал мимо меня меньше чем в десяти метрах и еще мне очень вежливо кивнул. Гм. Я думаю, ему примерно лет тридцать пять. Ухоженный, очень стройный, рост где-то метр восемьдесят. Короткие темно-русые волосы, уже немного с проседью. Но самыми примечательными были его глаза. Я никогда не видела таких неправдоподобно голубых глаз.

– Вы очень внимательны, – сказал Боденштайн. – Вы бы узнали этого мужчину?

– Определенно, – подтвердила фрау Майзель. – Но это еще не все. Я в тот вечер не спала. Было очень жарко, и наш сын в первый раз уехал на своем автомобиле. Я беспокоилась из-за грозы. Поэтому я то и дело выглядывала в окно. Из нашей спальни виден непосредственно въезд в гараж фрау Херцманн. Она приехала домой в десять минут второго и, как обычно, въехала в свой гараж.

У Боденштайна мгновенно прошла всякая усталость. Он выпрямился.

– Вы в этом абсолютно уверены?

– Да. Я ведь знаю машину фрау Херцманн. Она всегда открывает свой гараж с помощью дистанционного управления и тут же закрывает за собой ворота. Ей не надо выходить из гаража, потому что из него можно попасть прямо в дом.

– Вы видели фрау Херцманн? – спросил Боденштайн.

– Гм… я видела ее машину. Но не было ничего необычного, хотя я не рассматривала все досконально. Через четверть часа приехал наш сын, и я пошла спать.

Боденштайн поблагодарил соседку и положил трубку. Он не сомневался в том, что она видела, но ее наблюдения были для него загадкой. До сих пор Пия и он исходили из того, что с Ханной что-то произошло по пути домой, но теперь было похоже, что на нее напали и изнасиловали дома. Винценц Корнбихлер знал привычки своей жены, а также то, что из дома можно попасть непосредственно в гараж. Затем преступник поместил Ханну Херцманн в багажник ее машины и отвез в Вайльбах. Но как он потом выбирался оттуда? Может быть, преступников было двое? Значит, у Корнбихлера есть соучастник? Или они идут по ложному следу? Может быть, к этому имеет какое-то отношение великан с татуировкой, которого видел Корнбихлер?

Боденштайн снял трубку телефона и набрал номер мобильника Кристиана Крёгера. Тот мгновенно ответил.

– Вы осматривали гараж в доме Херцманн? – поинтересовался Боденштайн, после того как быстро рассказал ему о показаниях соседки.

– Нет, – ответил Крёгер после короткой паузы. – Черт возьми, почему мне в голову не пришел этот гараж?

– Потому что мы представить не могли, что дом мог быть местом преступления. – Боденштайн знал перфекционизм своего коллеги и то, как он огорчается, если пропускает что-то важное.

– Я поеду туда прямо сейчас, – сказал решительно Крёгер. – Прежде чем эта сумасшедшая уничтожит все следы.

– Кого ты имеешь в виду? – спросил Боденштайн чуть рассеянно.

– Разумеется, дочь. У нее не все дома. Но она мне хотя бы дала ключ от входной двери.

Боденштайн посмотрел на часы. Уже полночь, но он опять бодрствовал, хотя и без того не мог бы спать.

– Знаешь что, я тоже туда поеду, – сказал он. – Ты успеешь через полчаса?

– Если ты привезешь с собой автобус. Иначе мне нужно до этого заехать еще в Хофхайм.

Его пальцы бегали по клавиатуре ноутбука. Гроза минувшей ночью принесла лишь кратковременную прохладу, сегодня было еще более душно и жарко, чем до этого. Весь день солнце нещадно палило на жилой вагончик и раскалило жестяную банку. Компьютер, телевизор и холодильник излучали дополнительное тепло, но было уже безразлично, показывал ли термометр сорок или сорок один градус. И хотя он едва двигался, пот струился по его лицу, стекал по подбородку вниз, на поверхность стола.

Первоначально он взялся за работу с намерением выбрать только самые важные факты из огромного вороха записок, записей из дневников и протоколов, но потом его захватило ее предложение – сделать из этого целую книгу. Работа, на которой он сосредоточился, отвлекла его от размышлений о том, не сказал ли и не сделал ли он что-то, что могло бы ее разозлить. До сего времени она была воплощенная надежность, и совершенно исключалось, что она могла проигнорировать встречу, заранее не предупредив. Для него было загадкой, почему уже более двадцати четырех часов в эфире царила полная тишина. Сначала ее мобильник еще был включен, но сейчас его отключили, и она не отвечала ни на его эсэмэс-сообщения, ни на мейлы. При этом, когда они прощались ранним утром в четверг, все было в порядке. Или нет? Что случилось?

Он прервался и взял бутылку воды, которая чуть не выскользнула у него из рук. Конденсат растворил этикетку, а температура содержимого была почти такая же, как в помещении.

Он встал и потянулся. Его футболка и шорты пропитались потом, он мечтал о прохладе. На какое-то время он предался щемящим душу воспоминаниям о своем кабинете с кондиционером, который остался в прошлом. Тогда он воспринимал эту роскошь как нечто естественное, как и прохладу дома с хорошей изоляцией, с окнами с тройным остеклением. Раньше он не смог бы по-настоящему сосредоточиться при такой африканской жаре. Человек привыкает ко всему, если у него нет иного выбора. Даже к экстремальным условиям. Для выживания не нужно иметь ни двадцать сшитых на заказ костюмов, ни пятнадцать пар обуви, изготовленной вручную, ни тридцать семь рубашек «Ральф Лорен». Готовить тоже можно на единственной конфорке, имея две кастрюли и одну сковороду, для этого не нужна кухня за пятьдесят тысяч евро с гранитной столешницей и столом-«островом». Все лишнее. Счастье заключалось в лишениях, потому что, если ты больше ничего не имеешь, не нужно опасаться, что можно что-то потерять.

Он закрыл ноутбук и выключил свет, чтобы не напустить еще больше комаров и моли. Потом достал из холодильника ледяную бутылку пива и сел снаружи перед палаткой на пустой ящик. В кемпинге для этого раннего часа царила необычная тишина, микс из жары и алкоголя, казалось, парализовал даже самых охочих до вечеринок соседей. Он сделал глоток и посмотрел в покрытое дымкой тумана ночное небо, на котором лишь неопределенно угадывались звезды и серп луны. Пиво в конце рабочего дня было одним из немногих ритуалов, которого он неуклонно придерживался. Раньше он с коллегами или клиентами каждый вечер проводил в каком-нибудь баре в центре города, чтобы выпить бокал-другой перед поездкой домой. Это было давно.

В последние годы это было одной из немногих его радостей, и с этим он прекрасно жил. Но было кое-что еще. Почему ему только не удавалось сохранять профессиональную дистанцию? Ее молчание смущало его больше, чем он сам мог себе в этом признаться. Слишком близкие отношения так же вредны и опасны, как пустая надежда. Тем более для такого находящегося вне закона человека, как он.

Послышался приближающийся шум мотора. Насыщенный глухой звук, типичный для «Харлея» на низких оборотах. Он сразу понял, что это был гость к нему, и в тревоге поднял голову. Еще никогда никто из этих парней не приезжал в кемпинг. Свет фар скользнул по его лицу. Машина остановилась перед садовой изгородью, мотор ревел на холостом ходу. Он поднялся с ящика и медленно приблизился к мотоциклу.