Гибсон скользнул внутрь склада и закрыл за собой дверь. Его встретил омерзительный запах скисшего пота и блевотины в сочетании с обжигающей жарой. Из-за металлической ограды, перегораживавшей часть помещения, послышалось какое-то движение, и он осторожно двинулся в темноту.

Кирби Тейт лежал, свернувшись в позе эмбриона, на соломенном матрасе. Несмотря на жуткую жару и духоту, его била дрожь. Сквозь полусомкнутые веки он наблюдал за Гибсоном со звериной настороженностью. Вон изобразил на лице улыбку и протянул пленнику запотевшую бутылку с водой.

Узник облизнул пересохшие губы.

– Вот, возьми.

Тейт отшатнулся к стене и попытался вжаться в нее, будто Гибсон навел на него оружие, а не предложил попить.

– Бери, – повторил тот. – Все нормально.

Гибсон открыл бутылку и поставил ее за ограду. Бутылка упала, покатилась по полу, и вода полилась на бетонный пол. Тейт следил за бутылкой, описывавшей небольшой круг, и пытался оценить опасность. Внезапно он, не вставая на ноги, бросился вперед, сцапал бутылку и, отпрыгнув на корточках, начал жадно глотать. Когда вода кончилась, он снова вернулся на свой матрас.

Гибсон достал еще одну бутылку с водой и поставил так, чтобы узник мог ее видеть.

– Еще пить хочешь?

Тейт кивнул.

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

Тот замер и напрягся.

– Я не собираюсь причинять тебе боль. Я даже не буду к тебе приближаться. Ты сам подойти поближе, просто чтобы я мог тебя видеть. Я дам тебе еще воды, и мы немного поговорим.

Тейт шевельнулся, но не двинулся с места. Гибсон попробовал еще раз. Он говорил тихо, убеждая, уговаривая, стараясь успокоить пленника. Затем поставил вторую бутылку в рукотворную камеру и сел на пол снаружи, стараясь не выглядеть угрожающе.

Тейт понемногу все-таки приблизился к ограде и оказался на свету. Гибсону важно было видеть его глаза. А Тейт взял бутылку и, чуть отодвинувшись, сел, скрестив ноги, напротив.

– Что, добрые полицейские не надевают маски? – вдруг хрипло сказал он.

– С кем ты работаешь? – вместо ответа и без предисловий спросил его Гибсон.

– Что?

– Кто твой сообщник?

– Слушай, мужик, нет у меня никакого сообщника. У меня нет сообщника, потому что я ничего не совершил. То же самое я говорил тем двоим ублюдкам.

– Значит, когда в багажнике твоей машины обнаружили ту девочку, ты был маленьким белым ангелом?

На лице Тейта появилось какое-то странное выражение. Смесь стыда, гордости и еще чего-то такого, отчего у Гибсона по коже побежали мурашки.

– Да, мужик. Я приподнимаюсь все выше и выше. Учись. Знаешь, страх лечит, – Тейт криво усмехнулся такой усмешкой, какой, по его мнению, должен усмехаться честный гражданин.

– А детское порно в твоем ноутбуке?

Усмешка Тейта погасла.

– Мужик, это ничего не значит. Да ладно! Это ж просто картинки. Так, развлекуха. Чисто чтобы удержаться от проблем.

– Просто что-то такое, что помогает не переступить за грань, да?

– Да, мужик, да. Именно – грань. Знаешь… Короче, мой багажник сейчас пуст.

Гибсон с трудом подавил приступ рвоты.

– Эй, мужик, с тобой все нормально? – Теперь Тейт уже откровенно ухмылялся и начал валять дурака.

Гибсон заставил себя улыбнуться.

– Я в порядке. Нет, я понял. Не переступать грань – это очень ответственная штука.

– Ответственная. Верно, ответственная, – согласился Тейт.

– Ты просто делал это для них. Чтобы защитить их.

Тейт энергично закивал.

– Именно. Именно это я и делал. Я больше никому не хотел делать больно.

В мыслях у него существовало представление о себе как о хорошем парне. Он рассматривал журналы с детской порнографией только для того, чтобы не дать вырваться на волю своим плохим порывам. Он делал это ради детей.

Верно.

Особенность человеческого сознания заключается в том, что никто и никогда не думает о себе плохо. И какие бы мерзости ни совершали люди, они всегда думают, что их можно оправдать.

– Так ты поэтому был в библиотеке?

– Ну да. Он сказал, что пятница – это день, когда в библиотеке чистят серверы, поэтому безопасно. Никто не узнает, что я смотрел и скачивал.

– Чистят серверы? – Это была полная чепуха. Никто не занимается этим еженедельно, и уж тем более в публичной библиотеке.

– Да. Он настоящий профи.

– Кто? – спросил Гибсон. – Он – это кто?

– Не знаю, мужик. Парень какой-то. Год назад я получил письмо. Ну, не совсем письмо… Его приклеили к моей входной двери. Написал, что он тоже «любитель» вроде меня. Что нашел меня в Интернете в какой-то базе данных, где содержатся сведения о таких, как я… бывших. У него есть мои фото и адрес. Сказал, что общается со всеми такими в округе, чтобы посмотреть, не получится ли создать небольшой круг «людей с одинаковым складом ума». Так он сказал. Люди с одинаковым складом ума.

– А зачем?

– Чтобы объединить наши… ну, понимаешь… ресурсы.

– Торговать картинками?

– Ну… фотки, там, видео…

Гибсону все стало ясно. Кто-то превратил Национальный реестр лиц, совершивших преступления на сексуальной почве, в социальную сеть для педофилов. Поистине адский стартап!

– Это он тебе сказал, что библиотека чистит свои серверы?

– Ага. Он объяснил, что в пятницу, пока там этим занимаются, в сеть можно выходить анонимно и я могу накачать сколько захочу, и никто не заметит.

– Но только по пятницам?

– Только по пятницам. Парень все просчитал и сам проверил.

– Так… Кто этот парень, Кирби?

– Мужик, да не знаю я! Никогда его не видел.

– Да ладно!

– Не, серьезно. Это было типа правило номер один – все анонимно, никто никого не знает, поэтому, если что, никто никого не сдаст.

– Однако он знал, кто ты такой.

– Что?

– Послушай, он ведь вышел с тобой на контакт. Значит, он знал, кто ты.

Очевидно, подобная мысль Тейту никогда не приходила в голову.

– Да, но я-то не знал, кто он, поэтому…

Гибсон видел, как Тейт смутился от собственной глупости.

– Кирби, анонимность обеспечивается только в том случае, когда личность каждого остается тайной для всех.

– О да! Я, наверное, так и думал. Но, знаешь, он был такой крутой, – похоже, у Тейта в голове все перепуталось. – Он помог мне выкарабкаться. Он не бросил бы меня в беде.