– Бет, я же обещал Джеймсу, – повторил Роберт.

Элизабет вскочила, схватила с постели одеяло и закуталась в него.

– Вы опять меня одурачили! Что же я за дура, Господи! Все ложь! Ваши слова не более чем ложь!

– Я не лгал вам, Элизабет. Все, что я вам говорил, – правда. Какое это имеет отношение к моей поездке в Эдинбург?

– Самое прямое! Разве прошедшая ночь ничего не значит для вас?

– Бет, ковенантеры заключили в Эдинбургский замок сына Джеймса. Когда умер Джон Грэхем, они тут же схватили юного Джеймса. Мы с Нэтом Гордоном отправляемся в Эдинбург и попытаемся его освободить.

– Неужели никто, кроме вас, не может этим заняться?

– Я обещал Джеймсу сделать это, и я это сделаю. Или вы полагаете, ему безразлично, что его сын находится в заточении? Или я должен относиться к этому столь беспечно, что буду сидеть дома с вами?

– Ах, зачем я только проснулась! – воскликнула Элизабет. – Зачем я только слушала вас! Вот дура! Убирайтесь вон, Роберт! Прочь с глаз моих! Надеюсь, мы никогда больше не увидимся.

– Элизабет, ради Бога, можете вы меня выслушать?

Роберт протянул к ней руки, но она принялась отталкивать мужа, наступила на одеяло, волочащееся по полу, и оба они рухнули. Элизабет попыталась отползти, но Роберт поймал ее, притянул к себе.

– Когда я вернусь, мы поедем в Эшкерк, – заявил он.

– Можете не утруждать себя. Меня здесь не будет, когда вы вернетесь. Неужели вы не понимаете, что я вообще не хочу вас видеть? А теперь отпустите меня, дикарь!

Роберт сунул руку в карман камзола и достал обручальное кольцо. Глаза Элизабет удивленно расширились. Роберт взял жену за руку. Поняв, что он задумал, Бет крепко сжала руку в кулак.

– Нет! – крикнула она. – Я его не возьму! Я не стану носить ваше кольцо!

– Черт возьми, Элизабет, вы моя жена, и вы будете носить мое кольцо.

Он поднял ее руку и заставил разжать кулак. Напрасно молодая женщина сопротивлялась: муж надел кольцо ей на палец. И удовлетворенно хмыкнув, крепко поцеловал ее в губы.

– Вот вам, маленькая фурия! И не смейте это кольцо снимать. Вы – моя жена, и никогда об этом не забывайте!

Граф смотрел на красавицу Элизабет. Грудь у нее вздымалась. Выглядела она соблазнительно. Грива темно-золотых волос разметалась по полу, а карие глаза горели гневом и, казалось, метали молнии.

– Боже, как вы очаровательны! – вздохнул Роберт. Он опустил голову и слегка прикоснулся губами к груди. Потом припал к ее губам. – Я вернусь обязательно, любовь моя. – Он поднялся. – Ждите меня.

– Меня здесь не будет! – крикнула Элизабет ему вслед.

По лицу ее побежали слезы, и она поднесла к губам ту руку, на которой было надето кольцо.

– Будь ты проклят, Роберт Керкленд! Меня не будет здесь, – проговорила она, зарыдав и нежно прижав к губам кольцо, которое он надел ей на палец.

Сначала Элизабет тешила себя надеждой, что Роберт передумает, не поедет в Эдинбург и вернется к ней.

Однако ближе к полудню она поняла, что ее мечтам не суждено осуществиться. Она беспокойно шагала из угла в угол и в конце концов села за клавикорды.

Элизабет забылась за игрой. Вдруг раздались тихие аплодисменты.

В дверях стоял Джеймс Грэхем. Одет он был в темно-синие бархатные штаны, отделанные по бокам петлями из серой ленты. Камзол свободного покроя с расстегнутым воротом позволял видеть белую батистовую рубашку с кружевным жабо. Длинные рукава рубашки заканчивались манжетами, которые были обшиты тем же кружевом, что и воротник. Через левое плечо небрежно переброшен короткий плащ из синего атласа. Таким же синим атласом оторочены раструбы его высоких сапог. На каждом сапоге – шпоры в форме бабочки.

Аккуратные усы, короткая бородка, длинные рыжевато-каштановые кудри. Вновь Элизабет подивилась невероятной привлекательности этого человека, который, несмотря на свою элегантность, выглядел как настоящий мужчина.

– Простите, милорд. – Элизабет вспыхнула и встала. – Я не знала, что вы здесь.

Он подошел к ней; на его лице появилась улыбка.

– Ваш покорнейший слуга, графиня. – Джеймс отвесил изящный поклон и поцеловал руку Бет.

Во всех своих неприятностях с Робертом Элизабет винила именно Грэхема, поэтому она решила ни в коем случае не поддаваться его обаянию.

– Вы оказали честь нашему дому, милорд маркиз. Чему мы обязаны визиту королевского генерала? Если вы ищете лорда Керкленда, то напрасно. Здесь его нет. Его внимание занято мною в самую последнюю очередь. – Элизабет не сумела скрыть огорчения.

– Я искал вас, миледи, а не Роберта. Я хотел сказать вам, что всей душой я предан Роберту и знаю, что вы причинили ему боль. А я не могу оставаться безучастным, когда он в отчаянии. Я не могу стоять и спокойно смотреть, как сердце Роберта истекает кровью.

Глаза Элизабет сверкнули.

– Ваши упреки, милорд, оскорбительны для меня. Это из-за вас он истекает кровью, а не из-за меня. Это из-за вас он ежедневно теряет кровь. Если вас сейчас тревожит эта маленькая потеря, что вы скажете, когда его кровь прольется в бою? Ведь именно на поле брани вам так хочется похоронить моего мужа?

На лице Грэхема появилась грустная улыбка.

– Так вот почему вы так сердиты. Вы считаете, что я играю судьбой Роберта. Разве вы не верите в волю Всевышнего?

– Верю, милорд. Но к несчастью, Роберт верит только в волю Джеймса Грэхема.

Монтроз нахмурился.

– Значит, я – причина ваших ссор с Робертом... Но, миледи, неужели вы не видите, что Роберт всегда решает сам, что ему делать? Он не пешка, не марионетка. Он человек, и решительный человек. Шотландии нужны такие люди. Особенно сейчас, в наши беспокойные времена.

– Милорд, но ведь эти «беспокойные времена» созданы вами и герцогом Аргайлом.

– Многие так считают, миледи. Но, будучи шотландцем, я просто не могу молча сидеть и смотреть, как истребляют моих соотечественников. Я не позволю Аргайлу лишить свободы хотя бы одного шотландца. Мы унаследовали от своих пращуров стремление к свободе. Рабство для нас равносильно смерти. Прошу вас поверить, миледи, что, несмотря на мою верность и преданность нашему монарху, я никогда не стал бы воевать на стороне Карла, если бы не знал, что он стоит за религию нашего народа.

Не судите меня по законам, которые Аргайл навязал нашему народу. Пусть судят обо мне по законам свободного народа Шотландии. Судите меня по законам Природы. Орел – свободен и парит в небе, а река – свободна и сама создает свое русло; человек должен быть свободен, чтобы достичь вершин своего благородства. И еще: пусть судит меня Господь Бог, Высший и Справедливый Судия всех нас.

Элизабет отвернулась. Грэхем говорил так пылко, так убедительно, что ей стало стыдно за свое поведение.