заходит на кухню и бросает через плечо: — Итак, что у нас с Татьяной?

— Мы в точности последовали совету Донны, — сообщает Ибрагим.

— Она не предлагала писать любовное стихотворение из пятнадцати строф, — ворчит Рон.

— Я внес кое-какие штрихи от себя, — признаётся Ибрагим. — Но приманка заложена, и мы надеемся, что капкан вот-вот захлопнется.

Джойс возвращается, подтаскивает стул к столу и садится рядом с Бобом и Ибрагимом.

— Вам это нравится, Боб?

— Думаю, да, — поразмыслив мгновение, отвечает тот. — Но на самом деле я тут вроде технической поддержки. Вся тяжелая работа на Ибрагиме — это он пишет стихи и так далее. Но иногда отключается вайфай, и тогда пригождаюсь я. В общем, для меня это все забавно.

— А еще мы говорим о жизни, — встревает Рон.

— И да, мы говорим о жизни, — соглашается Боб.

— Ну и что, например, Боб думает о жизни, Рон? — спрашивает Джойс. — Если судить по всем вашим разговорам.

Рон задумывается:

— Он любит компьютеры.

Джойс поворачивается к экрану. Ибрагим начинает печатать.

— Итак, на какой мы стадии?

— Мы согласились отдать им еще две тысячи восемьсот фунтов стерлингов, — рассказывает Ибрагим. — Но Татьяне мы сообщили, что наш банк не позволяет переводить такие деньги. Что это будет отмечено как подозрительный платеж.

— Так было с моей оплатой, когда я покупала диван, — кивает Джойс. — Они выжали из меня все соки.

— Короче говоря, мы спросили, есть ли кто-нибудь в Англии, кто мог бы приехать, чтобы забрать у нас деньги и передать их ей.

— Сообщник? — переспрашивает Джойс.

— Мы организуем встречу, — говорит Рон. — Появляется конкретный человек, мы передаем деньги, после чего Донна с ее дружками врываются и всех арестовывают.

— Значит, друг Татьяны, а не сама Татьяна…

— Никакой Татьяны не существует, — уточняет Ибрагим.

— О да, — отвечает Джойс.

— Я уже переписываюсь с этим другом Татьяны. Его зовут Джеремми. С двумя «м».

Джойс читает то, что появляется на экране по мере их беседы:

Джеремми. У тебя есть деньги?

Мервин. Расскажите мне подробнее о Татьяне. Как давно вы ее знаете? Ее глаза в самом деле такие ясные и голубые, какими кажутся? Как будто в них можно утонуть…

Джеремми. В среду я свободен.

Мервин. Никто из нас по-настоящему не свободен, Джеремми, у всех есть свои цепи. У вас очень необычное имя. Есть ли история о том, откуда оно взялось?

Джеремми. А ты в среду тоже свободен?

Мервин. Вы сами передадите деньги Татьяне? Если да, то я вам завидую. Мне придется ждать больше недели, чтобы увидеть ее лицо, вдохнуть ее запах.

Джеремми. Лучше всего в Лондоне. В Лондоне в среду.

Мервин. Боюсь, не смогу, Джеремми. У меня ограниченная подвижность, и я нахожу Лондон чрезвычайно недружелюбным местом. Там еще и шумно, вам не кажется? Как вы его выносите, Джеремми? Наверное, потому, что вы молоды и суета большого города только ускоряет пульс? Вам придется приехать сюда.

Ответ долго не поступает.

— А будет забавно, — замечает Джойс, — если он приедет сюда и его арестуют. Хорошая тема для «Куперсчейза без купюр».

— Я бы хотел, чтобы Мервин с ним познакомился, — говорит Ибрагим. — Это могло бы послужить некоторым итогом. Кстати, как он?

— Я давно его не видела, — качает головой Джойс.

— Алан, должно быть, ужасно скучает по Рози?

Алан, услышав свою кличку совокупно с кличкой Рози, падает на пол и подставляет живот. Рон оказывает ему честь.

— Что ты думаешь о вчерашнем дне? — спрашивает Рон у Джойс.

— Я не доверяю Митчу, я не доверяю Луке, я не доверяю Саманте и не доверяю Гарту, — отвечает она. — Хотя тот и очень брутален.

— Я видел, как вы заняли отдельный кабинет, — говорит Боб. — Об этом только и судачили в ресторане.

— А еще я думаю вот что, — продолжает Джойс. — Если бы у кого-то был героин или если бы он знал, где тот находится, то не пришел бы на обед. Похоже, все они искали подсказки.

— А Калдеш?

— Мне кажется, его убил кто-то из тех, кто сидел с нами за столом, — отвечает Джойс. — По крайней мере, один из них.

— А как насчет человека на фотографиях? — спрашивает Боб. — Я про Доминика — который с пулей в голове?

Рон отмахивается:

— Его мог убить любой. Злодеи стреляют в злодеев. Кого это волнует?

— Спасибо тебе, Рон, — говорит Ибрагим. — Ты действительно облегчаешь нам душу, пока Элизабет с нами нет.

— И все-таки где она, Джойси?

— Ты не хуже меня понимаешь, где она, — отвечает Джойс. — Я видела, как ты обнял Стефана.

— Ага, — говорит Рон, глядя на пивную этикетку, а не на Джойс. — Может, им нужна наша помощь?

Ибрагим вздыхает:

— А чем тут поможешь? Если что, она знает, где мы.

Новое сообщение появляется на экране компьютера.

Джеремми. Хорошо, я к тебе приеду. У тебя точно есть деньги?

Мервин. О, это очень любезно с вашей стороны, Джеремми, спасибо, что идете навстречу. Люди часто не делают скидок на старость. Даже отсюда я чувствую вашу доброту и чуткость. Вы останетесь на ужин? Я бы с удовольствием узнал вас получше. Возможно, мы станем верными друзьями, когда приедет Татьяна!

— Неужели они не заметили, что вы говорите уже не как Мервин? — спрашивает Джойс.

— Они так близко подобрались к деньгам, что теперь поверят во что угодно, — отвечает Ибрагим. — Они сами провернули этот трюк с Мервином: найдите то, что больше всего нужно человеку, и подвесьте так, чтобы он не мог дотянуться. Мервин мечтает о любви; они мечтают о деньгах Мервина.

Джеремми. Я не смогу остаться на ужин. У меня очень много дел. Деньги у тебя наличными?

Мервин. Да. Целых две тысячи восемьсот фунтов стерлингов. Хорошо, когда деньги тратятся не зря.

Джеремми. Теперь пять тысяч фунтов стерлингов. С учетом расходов.

Мервин. У меня нет пяти тысяч фунтов стерлингов.

Джеремми. Тогда займи. Иначе я не смогу приехать, и Татьяна рассердится на нас обоих.

Мервин. Что ж, мы не должны этого допустить. Когда вы сможете приехать?

Джеремми. Завтра.

— Нет, — говорит Джойс. — Давайте подождем возвращения Элизабет. Оставим для нее самое приятное — арест.

Мервин. На следующей неделе. На этой неделе мне назначена операция на яичках.

Ибрагим смотрит на Джойс:

— Слово «яички» положит конец любому спору. Ни один мужчина не захочет