— В том, что они несчастны, сомневаться не приходится, мадам, — понизив голос, произнесла Элпью, — потому что это красивое место — Вифлеемская больница.

— Бедлам! — воскликнула графиня. — Этот дворец — пристанище для умалишенных? Честно сказать, те, кто построил такую дорогую резиденцию для ненормальных, сами сумасшедшие. Она похожа на дворец Лувр в Париже — дом короля.

Элпью ткнула графиню в бок. Две лошади, которые чуть их не затоптали, были привязаны у лестницы. Они пили из колоды, и от их боков валил пар.

— А где эти ужасные юноши с розовыми лентами? — Графиня огляделась. — Надеюсь, не прячутся в кустах, чтобы нас ограбить.

— Я так думаю, они развлекаются, глазея на бедных узников. И в самом деле, мадам, в безумный век мы живем. Итак! — Элпью порылась в кармане. — Раз уж мы здесь, заплатим свои два пенса и войдем?

Графиня обдумала предложение.

— Возможно, мы увидим мистера Лукаса...

Она подхватила Элпью под руку, и сыщицы поднялись на высокое крыльцо и вошли в изящную дверь. Элпью опустила входную плату в красивые ящички для денег, которые являлись частью раскрашенных статуй, изображавших выпрашивающих милостыню цыганок. За статуями стоял дородный мужчина в синем одеянии, с большим жезлом.

— Больные женщины в западной галерее, мужчины — в восточной! — рявкнул он. — Сегодня у нас очень занятные обитатели в обеих галереях, дамы, если вы соблаговолите выбрать.

Они свернули налево и прошли через железную ограду в мужское крыло больницы.

Их встретил оглушительный шум. Ничего громче этого бренчания цепей, хлопанья дверей, чтения стихов, пения и криков ни графиня, ни Элпью в своей жизни не слышали, даже когда сидели в Ньюгейтской или Флитской тюрьме во время самых страшных бунтов.

— Где тут может быть мистер Лукас? — проорала Элпью, внося свой вклад в какофонию.

Некоторые пациенты сидели за решеткой, другие, которых считали безобидными, бродили на свободе. Элпью по очереди вглядывалась в клетки.

— Ну, скажу вам, мадам, пахнет здесь похуже, чем нашатырем или аммиаком. Какое вонючее место. Как в зверинце.

Мужчина в клетке жевал и одновременно бормотал:

— Сыр хорош с хлебом, а хлеб хорош с сыром, и хлеб — это хлеб, а сыр хорош, и хлеб с сыром...

Другой мужчина рядом с ним маршировал на месте.

— Чем вы занимаетесь, — спросила Элпью, — что топчетесь на одном месте?

— Я утрамбовываю совесть, чтобы она не поднялась и не бросилась мне в лицо. — Он прыгнул вперед и стал трясти прутья решетки. — Берегитесь! Берегитесь! Она свирепа, как разбуженный лев, она рычит вот так. — Он издал могучий рев, заставив Элпью отпрыгнуть назад, а мужчину с хлебом и сыром — выплюнуть полный рот еды, запачкав графиню.

Старик в следующей клетке протискивался сквозь прутья и кричал:

— Я достаточно стар, чтобы у меня выросли волосы там, где у вас их нет. — Он похлопал себя по штанам. — Хотите посмотреть, дамы?

Отведя глаза, Элпью быстро прошла дальше.

— О, Элпью! — в тревоге вскричала графиня. — Какие неистовые силы овладевают этими созданиями, делая их такими?

Красивый мальчик рядом с ними подпрыгивал, непрерывно что-то бормоча.

— Что он говорит?

— Помогите, помогите, помогите, помогите, мадам.

— Чем мы можем тебе помочь, дитя? — спросила графиня, надеясь дать ему конфету или денег, чтобы облегчить его очевидные страдания.

— Теперь уже никто не может мне помочь. Осторожнее, старая леди, ибо я пытаюсь удержать свою мочу, но когда она вырвется наружу, вы наверняка утонете вместе со всеми этими душами.

Графиня быстро отошла в сторону.

— Какая химера — жизнь, Элпью. Легкое дуновение ветра. — Она поднесла к носу платок, чтобы приглушить вонь.

— Бедняжки, бедняжки. — Элпью бросила взгляд на следующий ряд безумных узников.

— Увы, увы, мадам... — Мужчина рядом с графиней наклонился к ней и покачал головой. — Это и в самом деле печальные души.

— Жалкое зрелище, сэр, — отозвалась графиня сквозь смятый платок. — Мы ищем здесь друга. Мистера Лукаса.

— Лукаса? Нет. Я его не знаю. — Мужчина пошел в ногу с графиней. — Я занимаюсь биржевыми спекуляциями в Сити. Мне нравится прогуливаться здесь по галереям. Ради собственного душевного здоровья. Мой бизнес — деньги. И очень успешный, будьте уверены. Сегодня миром правят деньги. — Он коснулся локтя графини. — Позвольте дать вам совет. Вкладывайте, мадам! Вкладывайте ваше золото. Вы удвоите, утроите его.

Хотя золота у нее было немного и, уж конечно, не имелось свободного для инвестиций, предложение показалось графине заманчивым.

— И какое же общество, товар или компанию вы порекомендуете, сэр?

Мужчина оглянулся — убедиться, что их не подслушивают.

— Вкладывайте в воздух, мадам. Вот в чем суть. В воздух. Он будет подниматься все выше и выше.

Графиня вздрогнула. О чем болтает этот человек?

— Поверьте мне, мадам. Я знаю свое дело. У меня есть вклады от самого человека.

— От какого человека, сударь?

— От человека на Луне, конечно же. — Мужчина пожал плечами и значительно кивнул. — Уж если он не знает, мадам, то кто? Ответьте мне на этот вопрос.

— Не забывайте, миледи, некоторые пациенты могут свободно гулять по галерее. — Элпью благополучно увела графиню прочь. — В мужском крыле мы не можем с уверенностью сказать, кто пациент, а кто нет, если только это не женщина, как мы.

Позади раздался взрыв беспорядочного шума. Элпью повернулась к графине и повысила голос:

— Это бесполезно, мадам. Их здесь столько... Да и чего мы добьемся? Мистер Лукас точно ничего нового нам не скажет.

— Кто знает? Иногда безумец заметит какую-то мелочь, которую мы оставим без внимания.

И тут они услышали — в отдалении, перекрывая шум, зазвучала песня:

— О, красавица Анна, я твой, красавица Анна, иди домой.

Графиня сунула скомканный платок в карман и, подобрав юбки, устремилась в ту сторону. Элпью бросилась за ней.

Лукаса они увидели в дальнем конце галереи, рядом со входом.

— Он кажется ужасно высоким, Элпью. Что случилось? — ахнула графиня, проталкиваясь сквозь пациентов и посетителей. — Он идет на ходулях?

Элпью подпрыгнула, пытаясь разглядеть, что происходит.

— Нет, мадам, он, кажется, сел кому-то на плечи.

Толпа становилась все гуще. Женщины пробирались мимо пациентов, глазевших сквозь прутья решеток. Пение оборвалось.

— Элпью, ты его видишь?

Элпью опять подпрыгнула для лучшего обзора.