– Я слушаю, – сказала Надя Хегберг, откинулась на спинку стула и сложила руки на своем маленьком круглом животе.

«Кстати, а где он?» – подумала она, поскольку не наблюдала даже тени Бекстрёма с утра.

– Он, значит, признается, что ранее бил Даниэльссона. Очевидно, по мнению парня, именно из-за соседа его мать попала в больницу. Их отношения явно имели совсем другой характер, чем мы думали ранее. Относительно того, что он просто выполнял небольшие поручения для Даниэльссона, можно забыть. Даниэльссон, без сомнения, платил за его квартиру и давал Сеппо деньги на еду. Помимо всего прочего. Здесь за версту пахнет местью, если ты спросишь меня, – подвел итог Альм.

– Плюс дал ему компьютер, который, наверное, стоил много тысяч, – добавила Карлссон.

– Тут, пожалуй, особенно нечему удивляться при мысли о том, что он отец Сеппо, – констатировала Надя.

– Извини, что ты говоришь? – удивилась Анника Карлссон.

– О чем это ты? – проворчал Ларс Альм.

– Я предлагаю нам поступить следующим образом… – Надя Хегберг подняла руки, чтобы остановить их. – Если ты, Анника, сейчас пойдешь и возьмешь у Сеппо биологический материал, мы быстро разберемся с отцовством. У нас ведь уже есть ДНК Даниэльссона. А с генетическим кодом Лорена криминалистическая лаборатория наверняка уложится в свои обычные четырнадцать дней, но я обещаю рассказать, как все обстоит, когда у нас будет его проба.

Потом ты, Альм, сможешь поехать домой к Лорену и привезти жесткий диск с его компьютера, – продолжила она.

– Зачем он тебе? – поинтересовался Альм и удивленно посмотрел на нее.

– Если я правильно помню, он сообщил, когда ты сам его допрашивал, что просидел весь вечер и ночь, играя в компьютерные игры, – напомнила Надя Хегберг.

«Идиоты, сейчас мне, простой гражданской служащей, приходится руководить расследованием убийства», – подумала она.

Полтора часа спустя все было сделано. Сначала Надя рассказала, что она вытащила из своего компьютера о Карле Даниэльссоне, Ритве и Сеппо Лорен. Когда она закончила, Альм и Карлссон сперва переглянулись, затем посмотрели на Надю и наконец кивнули ей. Неохотно.

– Но почему он все эти годы не признавал, что является его отцом? – спросила Анника Карлссон.

– Не хотел платить алименты, – предположила Надя. – Таким образом Карл Даниэльссон сэкономил много сотен тысяч крон.

– Но почему он даже не рассказал все собственному сыну? Сеппо ведь явно не догадывался, что Даниэльссон его отец, – сказал Альм.

– Наверное, стыдился его. Разве может быть сын инвалид у такого, как Карл Даниэльссон, – констатировала Надя.

«Некоторые мужики – свиньи», – подумала она.

Потом они все трое собрались в кабинете Альма. Там уже сидел Сеппо Лорен в компании с Фелицией Петтерссон, пил кока-колу и, похоже, чувствовал себя превосходно.

Надя подключила его жесткий диск, и вместе они разобрались, чем он занимался со второй половины дня среды 14 мая до утра четверга 15 мая. Сеппо просидел у своего компьютера с четверти седьмого вечера среды до четверти седьмого утра четверга. Около трех ночи он сделал перерыв на восемь минут. В остальном трудился за клавиатурой двенадцать часов подряд.

– Я немного проголодался тогда, – пояснил Сеппо. – Сделал паузу, съел бутерброд и выпил стакан молока.

– Что ты делал потом? Когда закончил играть в компьютер, я имею в виду, – поинтересовался Альм, явно не собираясь сдаваться, пусть Надя уже несколько раз предостерегающе посмотрела на него.

– Я спал, – ответил Сеппо и удивленно посмотрел на Альма. – А что ты сам делал бы?

Бекстрём начал пятницу с того, что посетил своего шефа Анну Хольт и потребовал усиления. Ему на шею внезапно свалилось двойное убийство при той же численности разыскной группы, а ее уже изначально не хватало.

– Я услышала тебя, Бекстрём, – сказала Хольт, которая манерой говорить сейчас все больше и больше напоминала своего бывшего шефа Ларса Мартина Юханссона. – Проблема в том, что мне некого тебе дать. У нас и так все пашут не разгибаясь.

– У Тойвонена тридцать человек расследуют одно убийство при ограблении. А у меня пять на два трупа. Странные приоритеты здесь у нас, – проворчал Бекстрём и улыбнулся добродушно.

«Вот тебе пища для размышления, тощая сучка», – подумал он.

– Это мое решение, – сказала Хольт. – Значит, так и будет. Появится больше данных, указывающих на то, что те, кто стоит за налетом на инкассаторов, лишили жизни Даниэльссона и Акофели, я присоединю тебя и твоих помощников к расследованию Тойвонена.

– На мой взгляд, это было бы не слишком разумно, – возразил Бекстрём.

– И почему же?

– Мне ужасно трудно поверить, что братья Ибрагим грохнули бы того, кто помогал им прятать их денежки.

А тем более что Даниэльссон попытался бы надуть их. Конечно, он был пьяницей, но, похоже, не имел особой склонности к самоубийству. И знаешь, что у меня вызывает наибольшие сомнения?

– Нет, – сказала Хольт и улыбнулась неохотно. – Рассказывай!

– Если бы они сделали это, убили Даниэльссона, поскольку он попытался прикарманить их деньги, то они все равно должны были бы подумать о той части, которая лежала в его банковской ячейке.

– Знаешь, Бекстрём, мне сейчас пришло в голову, что ты прав. У тебя, пожалуй, даже есть идея о том, кто сделал это, отправил на тот свет Даниэльссона и Акофели?

– Да, – подтвердил Бекстрём. – Дай мне только еще неделю.

– Но это же просто замечательно, – сказала Хольт. – Я с нетерпением жду новой информации от тебя, а сейчас ты должен меня извинить. Дел невпроворот.

«Хорошо бы разобраться с двумя лесбиянками зараз», – подумал Бекстрём и направился прямо к Аннике Карлссон.

– Никаких подвижек, – вздохнула она. – Поквартирный обход ничего не дал. Эксперты тоже ничем не порадовали, и пока нет никаких новостей ни из Главной криминалистической лаборатории, ни от патологоанатома. А у самих у нас явный кризис идей.

– Акофели, – сказал Бекстрём и покачал круглой головой. – Что-то там не сходится.

– Но мне казалось, Фелиция разобралась с этим. – Анника Карлссон удивленно на него посмотрела. – Главным образом благодаря тебе, кстати, ты же навел ее на след.

– Я не имею в виду его телефонные разговоры, – сказал Бекстрём и покачал головой. – Что-то другое беспокоит меня.

– Но ты не понял еще, что конкретно? – спросила Анника Карлссон.

– Нет пока, – признал Бекстрём. – Это сидит у меня в голове, но без каких-то ясных очертаний.

– И, по-твоему, это может иметь значение для нашего расследования?

– Значение, – ухмыльнулся Бекстрём. – Когда я пойму, в чем дело, мы разберемся со всем. И с Даниэльссоном, и с Акофели.