И даже сделал пару дискет. Одну для Гегурры, а другую на всякий случай для себя.

– Ерунда, – сказал Бекстрём скромно.

– Наши договоренности по оплате еще в силе? – спросил Гегурра. – Дорогой брат доволен ими?

– Целиком и полностью, – подтвердил Бекстрём, поскольку, несмотря на свою достойную сожаления ориентацию, Гегурра в любом случае был щедрым педиком.

– Кстати о другом, раз уж я все равно заполучил тебя сюда, – сказал Гегурра.

– Я видел по телевизору сюжет об ужасном ограблении около аэропорта Бромма, – продолжил он. – Там, где расстреляли бедных охранников. Грабители совсем обнаглели. Наверное, все равно ведь какие-то профессионалы сделали это? Судя по тому, что я видел, там действовало чуть ли не военное спецподразделение.

– Да, уж точно не какая-то шпана, – согласился Бекстрём, вспомнив ранние подвиги Юхи Валентина в парках и переулках Стокгольма.

– Я разговаривал с одним моим хорошим другом, который владеет множеством магазинов здесь в центре, и его служащие ежедневно носят в банк большие суммы наличными. Он ужасно обеспокоен, – сказал Гегурра.

– Да, там чистые джунгли, – кивнул Бекстрём. – Ему есть из-за чего волноваться.

– Как думаешь, ты не мог бы помочь ему? Познакомиться с его порядками, дать пару хороших советов? Я уверен, он будет очень благодарен.

– А он не болтлив? – спросил Бекстрём. – Такой приработок может дорого обойтись, как ты понимаешь.

– Естественно, естественно, – сказал Гегурра и для убедительности несколько раз махнул худой ручкой. – Он умеет держать язык за зубами.

– Тогда ты всегда можешь дать ему номер моего мобильного, – сказал Бекстрём, у которого уже имелись далеко идущие планы по обновлению гардероба перед летом.

– И он очень щедрый, – добавил Гегурра и чокнулся со своим гостем.

За десертом их компания внезапно увеличилась. Когда верный своим привычкам Гегурра заказал свежие ягоды, в то время как Бекстрём довольствовался хорошим коньяком, к ним присоединился «старый и добрый друг» Гегурры, тоже из сферы искусства.

«Не очень-то он и старый, – подумал Бекстрём. – Самое большее тридцать пять, и какие буфера! Слава богу, здесь нет нашей жертвы инцеста».

После приветственных поцелуев в щечку между старыми приятелями Гегурра позаботился о формальностях.

– Мой очень хороший друг Эверт Бекстрём, – сказал он, – а это, значит, моя очаровательная подруга Татьяна Торен. Бывшая супруга одного из моих старых бизнес-партнеров, который не понял своего счастья, – объяснил он.

«Что таким, как вы, делать с такой, как она», – подумал Бекстрём. Он протянул женщине руку в настоящем мужском рукопожатии и одарил ее улыбкой в стиле Клинта Иствуда.

– Ты тоже интересуешься искусством, Эверт? – спросила Татьяна, как только Гегурра выдвинул стул для нее и она смогла поместить свой в меру упитанный зад на правильной высоте, чтобы Бекстрём получил возможность наслаждаться ее выглядывавшими из роскошного декольте формами под правильным углом.

– Я полицейский, – сказал Бекстрём и коротко кивнул.

– Полицейский, ах, боже, как интересно! – воскликнула Татьяна, и ее карие глаза стали величиной с две тарелки. – А какого рода?

– Я комиссар, расследую убийства и тяжкие насильственные преступления, – сказал Бекстрём. – Все остальное меня не касается.

«Иствуд отдыхает», – мысленно польстил он себе.

Потом они поддерживали компанию Татьяне, пока она утоляла голод бутербродом с лососем и шампанским, уделяя Бекстрёму девяносто процентов своего внимания.

– Боже, как интересно, – повторила Татьяна и растянула в улыбке красные губы, блеснув белыми зубами. – Я никогда не встречала настоящего охотника за убийцами. Только видела по телевизору.

Бекстрём предложил ей обычную подборку героических случаев из своей богатой событиями жизни легендарного полицейского. Суперсалями уже начала шевелиться у него между ног, а с таким стимулом он становился особенно красноречивым.

Далее все пошло своим чередом. Гегурра удалился с извинениями, как только оплатил счет. В его возрасте ночью уже требовалось отдыхать. А Татьяна и Бекстрём переместились в ночной клуб кафе «Опера», находившийся стена к стене с рестораном, и взяли пару коктейлей, чтобы еще больше взбудоражить кровь.

«И что я с них буду иметь? – подумал Бекстрём, поскольку его суперсалями окончательно ожила. – Мне сейчас бейсболку на голову, и я буду выглядеть как буква F», – подумал он и прислонился к стойке бара, выпятив грудь и втянув живот.

– У-ух, комиссар, – Татьяна провела рукой по рубашке у него на груди, – а ты, наверное, мужчина хоть куда.

Она жила в маленькой двушке на Юнгфругатан в Остермальме.

«А у девушки наверняка есть чувство юмора», – подумал Бекстрём, который расстался с брюками уже в прихожей, избавился от остального по пути до спальни и выглядел как обычная Т, когда опрокинул ее на широкую кровать. А потом набросился на нее с задором первого патруля на месте происшествия. Бекстрём стонал и рычал, а Татьяна кричала. Затем он поменял положение и позволил ей, как на лифте, накатать на его салями по крайней мере километр, прежде чем пришло время стонать и кричать снова.

После этого он заснул, а когда вернулся к жизни, солнце уже стояло высоко на голубом небе над Юнгфругатан. Татьяна угостила его завтраком. И дала ему свой телефонный номер в обмен на его обещание увидеться снова, как только она вернется из Греции, где собиралась провести отпуск.

Во второй половине дня в пятницу комиссар Ян Левин из государственной комиссии по расследованию убийств вернулся в Стокгольм, закончив очередное дело в Эстергетланде. Он поехал прямо домой к своей подруге Анне Хольт, и, когда вставил ключ в замок ее двери, она уже стояла и ждала его.

– Прекрасно, что ты снова дома, – сказала она взяла его за руку.

«Моя подруга шеф полиции округа, – подумал Ян Левин, сидя на диване и перелистывая полученные от нее бумаги. – Убийство, покушение на убийство, ограбление инкассаторской машины, убийство одного из участников налета, потом убийство старого алкоголика и в придачу убийство разносчика газет, который нашел его. И какое это имеет отношение ко мне и к Анне?»

– Твое мнение, Ян? – спросила Хольт, подвигаясь ближе к нему.

– Что говорит Тойвонен? – поинтересовался Левин.

– Он ни сном ни духом, – ухмыльнулась Хольт.

– Тогда все, конечно, так и есть.

Левин улыбнулся ей.

– Чертовщина какая-то.

– Ты выглядишь не слишком заинтересованным, – заметила Хольт, взяла у него документы и положила на придиванный столик.

– Мои мысли направлены совсем на другое, – признался Левин.