всех басом и грозно смотрел по сторонам. Вот и сейчас его «папоцка» звучало не просто как зов, а как настоящий приказ.

– Иди, отец семейства, там генерал тебя требует. – Петр Петрович все еще делал вид, что зятя недолюбливает, а под градусом порой грозился и ружье достать… Но кто бы ему верил, этому страшному человеку, который и Славку грозился когда-то голыми руками придавить… А теперь звал на все семейные праздники.

Аля делала вид, что она вообще не при делах. Кинула взгляд в сторону детской, потом чрезвычайно выразительно повела бровью. И это был не намек, а еще одно указание: хотел детей, и много, значит, действуй, дорогой.

Ей сейчас вообще очень многое сходило с рук, этой отраве, порой горчащей, как молодое терпкое вино, а порой – невыносимо сладкой. До такой степени, что Виктор сам себе завидовать начинал. Но… Аля устала. Аля имела право на отдых. И он просто не мог не подорваться в сторону детской комнаты.

– Тебе помочь?

Славка до сих пор считался виноватым в глазах Пальмовского. По уму, конечно, стоило простить гада, да еще и спасибо сказать. Если бы не брат, еще не известно, как бы Аля справилась со своим горем, когда осталась одна. Не факт, что не нашла бы кого-то другого, способного пожалеть, приласкать, утешить… А Славон, как выяснилось, все это время работал громоотводом: каждый раз, когда кто-то появлялся на Алином горизонте, кузен его качественно и незаметно отваживал, отгонял, не подпускал близко к девичьему дому. И мозгами Виктор понимал, что брат очень многое для него сделал. А где-то в сердце сидела горькая червоточина: он ревновал. До одури, до дрожи, до белого каления, до мелких черных точек в глазах. Каждый раз, если Слава оказывался рядом с Алей, Виктору хотелось убивать. И плевать, что ни один, ни другая ни разу не дали для этого повода. Ревность – штука иррациональная. Жила, как змея под колодой, и время от времени выползала на волю. В самый неподходящий момент.

– Свою жену и детей заведи. Там нужна будет помощь. А я и сам справлюсь, не переживай.

Не хотел, чтобы получилось резко. Но вышло так, как вышло.

– Папа, ты опять на дядю Славу сердишься? – Настя выскользнула из комнаты незаметно. Все поняла, как обычно. Слегка расстроилась.

Она тоже очень любила дядю Славу, и это добавляло новых сил ревности Пальмовского. Он хотел быть самым главным, самым любимым и единственным для своих девочек. Но жизнь его в этом чуток обломала. Зато вот в глазах Гришки у него соперников просто не существовало.

Виктор как знал, что ему нужно пойти на роды. Не до конца понимал, что там увидит и переживет… Аля пугала, теща отговаривала, а он поперся. Чуть не поседел в процессе, хотел кого-нибудь убить, когда жена в первый раз закричала… Сдержался чудом, помня, что выпрут из родовой запросто… Но зато он первым взял на руки своего ребенка. Даже раньше Али. Гордился этим, как полный заправский дурак.

Аля только снисходительно хмыкала. Кажется, она чуточку чувствовала себя виноватой за то, что Виктор так многое пропустил в жизни Насти. Правда, она бы вообще была не против отдать Пальмовскому все родительские обязанности, когда родился Гришка. И он бы не отказался торчать рядом с сыном и денно, и нощно. Жалко – бизнес не позволял. Партнеры не смогли бы понять, если бы Виктор захотел взять декретный отпуск.

– Насть, мне твой папа настойчиво советует жениться и родить детей. И отвять от вас побыстрее. Чтобы не путался под ногами. – Славка ехидно ухмылялся, прекрасно понимая, почему Виктор себя так ведет. Он вообще был слишком умным и ехидным, этот Славка. Жаль, что родственник. Иначе б давно уже проклял его!

– А ты что? Я хочу на свадьбу! Давай, женись, дядя Слава! – Насте было уже восемь лет, иногда она вспоминала, что уже очень взрослая, вела себя соответственно. Однако чаще всего ее непосредственность шкалила, переходя все возможные нормы.

– Я не хочу жену, Настя. Смотрю на твоих маму с папой, и понимаю, что пока достаточно этого.

– Чего?

– Посмотреть со стороны, и хватит.

– Ты что, и детей не хочешь?!

Этот разговор заходил уже не в первый раз. Виктор наизусть мог сказать и его продолжение. И Настя знала, что ей ответит Славка, но зачем-то спрашивала об этом с удивительной настойчивостью.

– Хочу, конечно. Дети – это чудо. Как их можно не хотеть?

Еще бы он сказал девочке что-нибудь другое… А так – отмазался, все довольны. И жениться больше никто не требует.

– А разве у дяденек могут быть дети, если нет жены? – Вот это был новый вопрос. Непривычный. Славка замялся, а Виктор забыл, что спешил к Григорию. Слишком было интересно, чем закончится разговор.

– Могут, малыш. Очень даже могут. Просто чуть сложнее, чем с женой.

– Хм… Нужно подумать… – Настя нахмурила брови и пошла к матери. Она до сих пор привычно донимала Алю самыми сложными темами. Не потому, что не доверяла отцу. Просто знала, что у мамы терпения больше, и фигни она не расскажет, в отличие от Пальмовского. Тот порой забывал, что с детьми шутить нужно очень осторожно.

– И, все-таки, Слав. Когда ты думаешь семью-то заводить? – Виктор хлопнул брата по плечу. Позволил даже пойти с ним вместе. Нужно было и Гришу угомонить, и разобраться с проблемой.

– Ну, вот когда найду себе такую же звезду, как ты себе, может, и заведу.

– Так, на Альку даже не заглядывайся, понял? – Пальмовский уселся на пол, занялся ремонтом погрузчика. У сына был талант – разбирать все игрушки на мельчайшие запчасти. Зато взрослые никогда с ним рядом не скучали и развивали свою мелкую моторику.

– Алька на тебя так смотрит, что вокруг нее можно с бубном плясать, она не заметит ничего. Успокойся, Вить. Если бы там был шанс, фиг бы ты сейчас с нею жил.

– Что?!!

– Ничего. Сказал же – я тебе здесь не соперник. Угомонись. Ты винтик потерял, – Славка присоединился к ремонту. Какой мужчина останется в стороне, если такие интересные вещи происходят?

– Ну, вот и собирай тогда сам. А я не вижу эти винтики. – Вообще-то, он прекрасно все видел. Но внезапно дико заскучал по жене. Захотел убедиться, что Славкик правду говорит. И вообще, уже целых десять минут он с нею не обнимался.

Подхватил на руки Гришку, с