Мэтью Кейган действительно любит ее. Какое счастье! Мариетта удивленно покачала головой. Как это случилось? Чем она заслужила такой потрясающий подарок? Непонятно. Но она больше не сомневалась в чувствах Мэтью. Они бесценны, и их надо принять…

Даже если она не выйдет за него замуж.

Вздохнув, Мариетта закрыла пустой ящик и засунула его под парту. В это время во дворе послышался стук копыт.

— Вот и Дроганы прискакали. Или по крайней мере один из них. Что за наказание! — Она с сожалением взглянула на остальные ящики, потом вдруг задумалась. — Интересно…

Мэтью верхом на Уроде въехал прямо в сад.

— Почему бы тебе не въехать на крыльцо? — насмешливо спросил Либерти.

Мэтью привязал свою сердито фыркающую лошадь к забору.

— Придержи язык, — предостерег он Дрогана, — а то Урод услышит и разнесет забор в щепки. Веди себя прилично, — обратился Мэтью к лошади. — Я оставлю тебя ненадолго.

Он поднялся на крыльцо, кивнув братьям Дроганам, которые по обыкновению удобно устроились на стульях:

— Добрый день, ребята.

— Добрый день, — сказал Джастис и, сняв ноги с перил, сел прямо. — Что случилось? Кажется, у тебя плохие новости?

Угрюмо поджав губы, Мэтью устало потер глаза и только потом ответил:

— Да, очень плохие. Я получил телеграмму. Эллиот Чемберс и его парни убили отца Этти пять дней назад.

— Господи! — Либерти так и подскочил на месте.

— Как? — удивился Джастис. — Ведь у него была охрана!

— Четыре федеральных маршала. Они тоже мертвы. А Чемберс, конечно, ускользнул. Один Бог знает куда.

— Пять дней! — воскликнул Джастис. — Это много, если его еще не нашли. Чемберс может быть где угодно, даже за границей.

— Не знаю, почему они так долго тянули с телеграммой, — сердито сказал Мэтью и, сняв шляпу, запустил руку в волосы. — Наверное, не хотели огорчать Этти, придумывали какие-то отговорки, но, черт возьми, если Чемберс обезумел настолько, что убил Хардести, то он может убить и ее! Этти должна находиться под постоянным наблюдением до тех пор, пока его не арестуют. И я не хочу, чтобы она выходила из дома. Ни под каким предлогом!

Братья кивнули.

— Хорошо, Мэт, — сказал Джастис.

— Я привезу все самое необходимое и буду дежурить по ночам. Составим расписание, чтобы можно было сменять друг друга.

— Я выбираю дежурство в спальне, — предложил Либерти.

Джастис засмеялся, но Мэтью бросил на него суровый взгляд.

— Мне не до шуток, — проворчал он, нахлобучив шляпу. — Господи! Как я скажу Этти, что ее отца убили?

— Прости нас, Мэт, — извинился Либерти.

— Несколько дней назад она о нем говорила, — сказал Мэтью. — Сенатор прислал ей письмо, они помирились… Боже!..

Все трое на мгновение замолчали, не зная, что сказать. Мэтью подошел к двери.

— Надо побыстрее с этим покончить, — решительно сказал он и постучал.

Мариетта услышала шаги и торопливо открыла два оставшихся ящика. Потом схватила стамеску и молоток и, торжествующе улыбаясь, приготовилась встретить братьев Дроганов.

— Вы, конечно, очень рассердились, но я не хочу ничего слушать до тех пор, пока вы не поможете мне вытащить книги…

В дверях стоял Эллиот Чемберс.

— Добрый день, миссис Колл, — проговорил он с улыбкой и снял с головы элегантный черный котелок.

Парализованная ужасом, Мариетта застыла на месте. От этого невысокого мужчины с довольно непримечательной внешностью исходило ощущение силы и уверенности в себе. Одетый в дорогой модный костюм, он был похож на заурядного бизнесмена или какого-нибудь добропорядочного и совершенно безобидного банкира. Мариетта всегда считала, что Чемберс — это самое яркое воплощение противоречий, какие только могут совмещаться в одном человеке. Он вел себя мягко и учтиво; трудно было представить, что Чемберс способен кому-то причинить вред или даже маленькую неприятность. Но на самом деле он был злобен, порочен и (Мариетта очень хорошо это знала!) чудовищно жесток.

— Как приятно увидеть вас снова! — сказал он так любезно, словно они встретились на светском рауте в Вашингтоне. Казалось, Чемберс вот-вот пригласит ее на танец. — Вы прекрасно выглядите.

Мариетта крепко сжала в руках инструменты: стамеску и молоток.

— Ч-что вы здесь делаете? Чемберс спокойно шагнул к ней.

— Я был разочарован, узнав, что вы отклонили мое приглашение в Сакраменто. Ведь я приехал туда исключительно ради вас. Я полагал, что вас сумеет убедить мистер Куинн, но увы! В дело вмешался маршал Кейган. — Чемберс аккуратно положил свой котелок на парту. Мариетта попятилась. — Маршал Кейган принес мне много неприятностей. Я думаю, что вы об этом знаете. Боже, сколько тут книг!

Книги? Мысли вихрем кружились в голове Мариетты.

— Вы принесли людям гораздо больше бед. Да вы об этом и сами знаете, — сказала она, дрожа от страха и ярости.

Чемберс любезно улыбнулся:

— Да, тем, кто вставал у меня на пути. Но на многих я оказывал положительное влияние. И приносил им немалую пользу.

— Как на моего отца, например, — с горечью отозвалась Мариетта. — Но это не относится к тем, на ком вы наживались. И уж тем более не относится к моему мужу.

Чемберс полистал словари, лежавшие на парте.

— Профессор Колл был прекрасный человек, — мягко возразил он. — Я восхищался им, любил его и очень уважал. Его глупое поведение достойно сожаления, и я сделал все возможное, чтобы остановить мистера Колла. Право, мне даже трудно припомнить, когда еще я проявлял столько терпения. Жаль, что пришлось заставить его замолчать.

У Мариетты все внутри оборвалось.

— Заставить замолчать? Да вы убили его! Эллиот Чемберс поднял на нее глаза.

— Другого выхода не было, и, поверьте, я очень сожалел. Вероятно, вы не знаете, но я увлекаюсь математикой и читал работы вашего мужа. Он…

— Как вы смеете?! — закричала Мариетта, разъяренная тем, что убийца говорит о своей жертве в таком тоне.

— Он был блестящий ученый, — закончил Чемберс. — Блестящий. Мне было больно лишать его жизни. Это относится и к вам, миссис Колл.

Мариетта попятилась. Чемберс опустил в карман свою изящную руку.

— Мне жаль, мадам. Можете расценивать это как комплимент. — Он вытащил маленький револьвер, очень похожий на тот, который дал ей Мэтью в Найтс ферри. — На своем веку я встретил пятерых человек, убивать которых было мне неприятно. К их числу относится профессор Колл и вы. А вот ваш отец — другое дело. Все эти годы он был как заноза в пальце: постоянно боялся чего-то и жаловался. Я с удовольствием смотрел на его агонию.