– Ты неплохо держишься, майор. Молодец. Только одного не можешь понять. Если бы я принял окончательное решение тебя убрать, ты бы уже сейчас лежал в морге. Никакая охрана не помогла бы. И ты это знаешь.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что у меня есть шанс остаться в живых?

– Мизерный, майор, но есть. При соблюдении некоторых условий, о которых узнаешь, когда мы выйдем отсюда.

– Я не верю тебе.

– Ну что ж, вижу – ты не трус, но и не так умен, как я думал.

Стариков закрепил на «клине» глушитель. Навел ствол на Кузнецова.

– Итак, майор. Либо мы вместе выходим отсюда, либо я стреляю. Считаю до одного, раз…

– Постой, – не выдержал майор. – Опусти пушку. Я пойду с тобой.

– Вот так-то лучше.

Стариков снял с оружия глушитель.

– Вперед, майор, во двор. И не вздумай что-нибудь выкинуть. Такие номера со мной не проходят.

Кузнецов молча оделся, открыл кабинет, вышел вместе с Николаем. В конце коридора маячил дежурный.

– Голодько, – крикнул Кузнецов, и тут же ствол пистолета-пулемета уперся ему в позвоночник.

– Не дури, майор, – тихо произнес Николай.

– Я, – ответил Голодько, направляясь к «друзьям». – Что за дела, Вениамин?

– Мне с другом отъехать надо, долго не виделись, сам понимаешь, но я не хочу, чтобы начальство узнало об этом.

– Да начальство наше само на парах.

– Неважно. Резервная машина на месте?

– На месте.

– Я ее на время возьму? Через полчаса она вернется, а в случае чего, возьмешь мою. Если начальство обо мне спросит, я где-то тут, то ли в лаборатории, то ли в архиве, но в управлении, договорились?

– Нет вопросов, – не поняв подобной рокировки, ответил дежурный майор.

Замначальника ОБНОН продолжил:

– Так ты, Голодько, отдай водителю соответствующее распоряжение, пока мы во двор выйдем.

– Сделаю! Виталий Владимирович, – обратился дежурный к Старикову. – Не забудьте про свое обещание.

– Ну что ты, майор. Мое слово – закон. Идем, Веня.

– Идем, Виталик.

Кузнецов со Стариковым вышли на улицу, к стоящему у входа «УАЗу». К нему же буквально через минуту подбежал младший сержант.

– Куда едем, товарищ майор?

– К ТЮЗу. Там оставишь нас и обратно сюда.

Тут из двери выскочил Голодько. Николай напрягся. Дежурный, запыхавшись, произнес:

– Ух. Совсем забыл, Кузнецов. С охраной твоей что делать?

– Пусть отдыхают. Сегодня меня есть кому охранять.

– А, ну да, конечно. Понял, я тогда придержу ребят в резерве.

– Делай что хочешь. Мы исчезаем.

– Счастливо, Веня.

– Спасибо.

Кузнецов первым, Николай следом взобрались на высокое заднее сиденье милицейской машины.

– Ну что, тронулись? – спросил водитель скорее по привычке и сам себе ответил: – С богом.

Через пятнадцать минут младший сержант высадил пассажиров у Театра юного зрителя. Тут же, на площади, лихо развернулся, включив сирену вместе с мигалками, и помчался обратно в управление, не обращая никакого внимания на сигналы светофоров центральной улицы города.

– Ну и куда теперь? – спросил Кузнецов.

– Лови такси – и в ЦПКО. Там найдем место для продолжения беседы.

Кузнецову почти сразу удалось поймать такси. Вскоре они устроились на удобной, свежевыкрашенной лавке крайней аллеи Центрального парка культуры и отдыха, укрытой от посторонних взглядов густыми зарослями акации. Вечером это было излюбленное место сексуально озабоченных пар и алкашей, судя по нескольким использованным презервативам и изрядному количеству пивных, винных и водочных пробок возле каменной урны.

– Слушаю тебя, Стариков.

– Нет, майор, слушать буду я, а ты говорить. Много и подробно. И не только говорить!

Николай открыл кейс, достал небольшую пачку стандартной бумаги и диктофон. Закрыв, бросил дипломат на руки Кузнецову.

– Вот тебе диктофон и бумага, ручка, надеюсь, у тебя имеется. Ты рассказываешь все, что знаешь о связке Арнольд – Крюгер. Чем занимались в своем развлекательном центре? Дискотеки и проститутки-малолетки меня не интересуют, я имею в виду наркотики. Кто выступил инициатором уничтожения моей семьи? Имена и погоняла исполнителей на даче, оставшихся в живых и напавших на сестру. Их постоянное местонахождение. В общем, тебе понятно, чего я хочу от тебя. Да, не забудь рассказать о собственном участии в преступлении и той роли, которую играл в группировке. Рассказываешь в диктофон и сказанное излагаешь на бумаге. Врать или выгораживать себя не советую. Я все тщательно проверю. Только чистосердечным признанием ты сможешь спасти свою жизнь.

– Интересно, каким образом ты проверишь мои показания?

– Потом узнаешь, не теряй времени, начинай исповедь, майор.

Когда Кузнецов закончил и передал Старикову диктофон с шестью мелко исписанными листами, Николай задумался. Затем проговорил:

– Значит, Костик оказался прав? Наркота действительно шла в город?

– Да, – ответил Кузнецов. – За это Арнольд приказал Крюгеру убить пацана.

– Ладно, Кузнецов. Если все, что ты рассказал, – правда, жить будешь, но из ментовки и города уберешься навсегда. Если же хоть в малом солгал – умрешь. А теперь давай руку.

– Что? – переспросил мент.

– Руку, говорю, протяни.

– Зачем?

– Протяни. Или я заставлю тебя силой.

Пожав плечами, Кузнецов протянул руку. Николай тут же ввел ему шприц-тюбик с сильно и быстро действующим снотворным «Удар».

Майор закатил глаза, уронил голову на грудь и уснул крепким, наркотическим сном.

Николай положил «клин», диктофон и исписанные листы в кейс, достал сотовый.

– Семен? Не узнал? Это подполковник ФСБ Карелин.

– Здравствуй, Николай. Рад тебя слышать. Какие-нибудь проблемы?

– Мне, Сень, нужна помощь с тачкой.

– Когда и куда подъехать?

– Вот это военный подход к делу. Подъезжай к ЦПКО по улице Добролюбова, знаешь такую?

– Знаю, конечно.

– Остановишься напротив искореженной телефонной будки, где в ограде парка пролом, представляешь местность?

– Примерно.

– Зайди в парк, обозначь себя. Остальное при встрече. Жду, Семен. Если можешь, поторопись.