Наверное, он и был всего лишь бесплотной тенью — как и остальные, заполнившие этот огромный — до горизонта — зал.

— Смелость! — выкрикнул другой, и богиня рассмеялась.

— Долг!

— Слава!..

— Богатство!..

Богиня смеялась и мановением руки удаляла несчастливцев.

И внезапно где-то рядом прошелестело:

— Жалость…

В наступившей тишине темнокудрая богиня повернулась к Гаррану — взметнулись волосы, как ночной ветер, приоткрыв белоснежные плечи.

— Ты сказал — жалость?

Гарран поднял невесомую руку, вытер запекшийся рот и тихо повторил:

— Да. Милосердие. Сострадание. Жалость. Нет ничего дороже для смертного человека…

Лицо богини потемнело.

— Посмотри сюда. Видишь?

Она показала на группу людей с синими обезображенными лицами.

— Это убийцы. Подлые наемные убийцы, убивавшие невинных из-за угла. Они тоже достойны жалости?..

Гарран молчал.

— А вот эти, запятнавшие себя самыми страшными преступлениями — матереубийцы, — они тоже вызывают у тебя сострадание?.. Но пойдем — в том зале духи женщин, и ты увидишь среди них чудовищ, поедавших собственных младенцев…

— И они тоже, — твердо ответил Гарран и взглянул богине прямо в глаза.

— А знаешь, — богиня наклонила голову набок. — Пожалуй, я оставлю тебя здесь и сделаю своим рабом… Об этом мечтают все мужчины моего царства. Или нет. Я позволю тебе ласкать меня.

Ты будешь моим любовником. Будешь целовать мою грудь и рассказывать мне о жалости и сострадании…

— Прости, Последняя Богиня. Я не смогу этого сделать, — Гарран снова опустился на колени. — Мое сердце принадлежит тем, кому я сострадаю. А ты… Ты, быть может, единственная на свете, кто не нуждается в жалости… Может быть, потому-то ты и богиня…

— Лжец! — Богиня повысила голос, который как волной отшвырнул от них плотную толпу воздыхателей. — Ты говоришь о сострадании, и смеешь судить, кто его достоин, а кто — нет?

Зачем же нужно такое сострадание?.. Ты дважды лжец — ты воин, и немало крови пролил в своих походах. Ради чего? Только ради богатства и славы?.. Так знай, что ты и есть тот единственный, кто не достоин ни жалости, ни сострадания. Прощай!

Она отвернулась, тяжело вздохнул позади мертвый король, и тогда Гарран обнял ноги богини, готовой уйти.

— Да, я лжец и убийца. Мне нравится воевать и управлять кораблями. Да, ради славы отправился я в этот поход, ради того, чтобы потомки помнили обо мне и поклонялись мне, как герою… Но я живой человек, Богиня. Я ошибаюсь. Поднимаюсь и падаю. И все-таки верю, что пока милосердие правит миром — мир не погибнет, как погиб этот несчастный остров, где не умели щадить побежденных.

Гнев погас в глазах богини.

— Ты прав в одном, мореход: ты все еще жив. Напрасно я разрешила привести тебя сюда. Возвращайся. Продолжай свой путь. И жалей не только слабых, но и сильных. Высшее милосердие не делит людей на слабых и сильных, и даже — на живых и на мертвых… Встань.

Гарран поднялся.

— Вот часы. Пока течет песок, ты можешь поискать здесь, в моем царстве, своих павших товарищей и вернуть им жизнь. Но помни, что песок течет так же быстро и неумолимо, как время, а мое царство — царство мертвых — значительно больше вашего мира живых… Если ты не успеешь выйти до того, как истечет отпущенный тебе срок — ты останешься здесь навсегда.

— Богиня! — прогудел из-за спины Гаррана мертвый король. — Ты знаешь, что нет мне места ни в мире мертвых, ни в мире живых.

Отпусти меня…

Богиня пожала одним плечом.

— Гордец и безумец! Ты снова здесь? Наверное, ты готов теперь к любой искупительной жертве?..

Заскрежетали латы: мертвый король покачнулся.

— Неужели мала жертва, богиня? Триста лет отчаяния…

— Я вижу, — нетерпеливо перебила богиня, — что триста лет отчаяния ничему тебя не научили! Ты давно уже мертв. Что тебе еще нужно?

— Покоя… — прогудел король.

— Тогда сними маску и оставайся здесь, в мире теней и вздохов.

— Я не могу ее снять. Это только в твоей власти.

— В моей власти? Наконец-то я слышу разумные слова от последнего короля давно уже мертвой страны! Тогда искупи свою вину. Милосердный мореход поможет тебе…

Она взглянула на Гаррана:

— Ведь ты милосерден? Так сжалься над ним! Убей его, если сможешь!..

* * *

Гарран лихорадочно вглядывался в лица мелькавших перед ним бесплотных людей. Позади громко топал, вздымая серую пыль, мертвый король Муллагонга.

Гарран уже отыскал Храма и Эхнара, который и в смерти оставался безумным, потом Абаха, но песок тек быстро и неумолимо, и уже Хаонт гудел за спиной, что пора возвращаться, иначе можно навечно остаться в царстве Последней Богини.

И вдруг Гарран увидел Хаббаха. У него была огромная рана на животе — кровь вытекла, и рана казалась распустившимся бледным цветком.

— Хаббах? Почему ты здесь, а не на корабле?

— Измена, — мучительно кривя губы ответил капитан. — Воины подняли мятеж. Меня зарезал десятник Хаммух. И Эммаха убили…

Гарран не дослушал и устремился дальше. За ним следовал Хаонт, а за Хаонтом — тени убитых моряков.

Он увидел бледное лицо Ом Эро и увлек его за собой. И кого-то еще, и еще, он уже не различал лиц и бежал к выходу, стараясь вывести как можно больше людей, — уже неважно, кого именно, и за ним устремлялись тени темнокожих невольников из Джайи, и светлобородых наемников из Тсура, и желтолицые соотечественники Ом Эро… А песочная нить в часах, зажатых в его кулаке, стремительно истончалась. И свет вокруг начал меркнуть, и люди, казавшиеся живыми, превращались сначала в безобразные раздутые трупы, а потом в скелеты в истлевших лохмотьях, и смрад гибели и небытия ударил в нос Гаррану.

Последние песчинки скользнули вниз, и тотчас длинная костлявая рука протянулась откуда-то сбоку и вцепилась в часы. Гарран взглянул, не выпуская их: рука принадлежала безобразному существу, полуразложившейся женщине с темными волосами до пола, с провалившимися глазницами и оскалом остатков зубов.

Гарран в страхе схватил часы обеими руками и попытался вывернуть их из когтистой лапы.

— Где выход? Где выход, Хаонт? — крикнул он.

Великан развернул его за плечи и толкнул в спину и в этот самый миг часы взорвались, брызнув стеклом. Страшно заревела богиня за его спиной, и завыли миллионы плененных ею. Из треснувшего потолка зеленым потоком рухнула вода, мгновенно вспенившись, подняла Гаррана и швырнула во тьму.

* * *