— Приходило. Я как раз пытаюсь понять, что тут за фокус.

— А никакого фокуса нет, идиот вы этакий, — проскрипел Бегин. — Первое, что вам следует понять, так это что любое из полученных вами указаний преследовало одну цель — заставить шпиона уехать из пансиона. И вам было велено разузнать насчет фотоаппаратов именно для этого. Мы хотели, чтобы он насторожился. Когда выяснилось, что этот план не сработал — и теперь я вижу почему, — пришлось задействовать версию с вымышленным ограблением. Некто обыскал ваш номер; некто обшарил ваши карманы. Повторяю, мы хотели напугать его, не настолько, чтобы заставить тут же бежать — потому сами мы держались в стороне от «Резерва», — но чтобы он понял, на какой риск он идет, продолжая оставаться в пансионе. И снова ничего не вышло. В первом случае я промахнулся, решив, что, основываясь на фактах, имеющихся в вашем распоряжении, вы будете действовать так, а не иначе. Это была ошибка. Я не принял во внимание, сколь мало вам известно. Во второй раз я не учел вашей неопытности. Кохе слишком легко расколол вас.

— Но ради всего святого, — запротестовал я, — разве это способ поймать шпиона? В чем смысл? Вы что же, хотели схватить первого же, кто соберет вещички и уедет из «Резерва»? В таком случае арестуйте майора Клэндона-Хартли. Он отправляется завтра рано утром. Если вы так ловите шпионов, то Франции остается уповать только на Бога.

К моему удивлению, уголки его рта начали изгибаться в улыбке. Бегин глубоко затянулся и выпустил через ноздри узкую струйку дыма.

— Видите ли, дорогой мой Водоши, — ласково проговорил он, — дело в том, что многое вам просто неизвестно. В частности, неведом вам один чрезвычайно важный факт, а именно: личность шпиона мы установили еще до того, как три дня назад отпустили вас, и могли арестовать его в любой момент.

Чтобы переварить эту новость, мне понадобились минута или две. Затем надежда начала сменять отчаяние, и наоборот. Я уставился на Бегина.

— Так кто же шпион?

Он откинулся назад, с явным интересом наблюдая за мной.

— К этому мы еще вернемся. — Бегин небрежно помахал рукой.

— Что, очередной фокус? — с трудом выговорил я.

— Да нет же, Водоши, нет.

— В таком случае, — я опять начал злиться, — соблаговолите объяснить, зачем вам нужно… так мучить меня? Если бы вы знали, чего мне стоили последние три дня, то не сидели б здесь, как раздувшийся от самодовольства слизень, и не подхихикивали бы, словно все так смешно. Знаете, что вы со мной сделали? Отдаете себе отчет, чтоб вас… Вы… вы…

— Ну хватит, Водоши, хватит. — Он похлопал меня по колену. — Не будем попусту тратить время. Что я толст, мне известно, но уж никак не самодоволен. И не слизняк. Я сделал то, что должен был сделать, и вы сами это увидите, если дадите мне возможность объясниться, вместо того чтобы выпускать пары.

— Зачем вы меня арестовали? Зачем держите здесь?

— Успокойтесь, мой дорогой Водоши, — Бегин укоризненно покачал головой, — успокойтесь и выслушайте меня. А то вы даже сигарету сломали от волнения. Возьмите другую.

— Я не хочу курить.

С холодной ненавистью в сердце я смотрел, как он зажигает очередную сигарету. Затянувшись, он на секунду остановил взгляд на догорающей спичке.

— Извинился я перед вами, — заговорил он наконец, — совершенно искренне. Просто работа у меня такая. Сейчас сами все поймете.

Я собрался было прервать его, но он остановил меня взмахом руки.

— Около девяти месяцев назад, — продолжал Бегин, — наши агенты в Италии донесли, что, по слухам, итальянское разведывательное управление открыло новую резидентуру в Тулоне. По роду работы мне приходится иметь дело со множеством слухов, и поначалу я не принял это сообщение всерьез. Но потом мне пришлось изменить свое мнение. Информация о наших береговых сооружениях в этом районе стала проникать в Италию с пугающей регулярностью. Например, наш агент в Специи сообщил, что итальянские морские офицеры совершенно открыто говорят о секретных изменениях всего лишь трехдневной давности в системе укреплений на одном из островов близ Марселя. А самое скверное заключалось в том, что у нас не было ни малейшего представления об источнике этой информации. Все это было весьма тревожно. Так что когда здешний аптекарь появился в полицейском участке с этими негативами, мы обеими руками ухватились за представившуюся возможность. — Его пухлые детские ручки по-театральному сомкнулись вокруг воображаемого предмета. — Естественно, вы подпали под подозрение. Но когда выяснилось, что произошло на самом деле, как подменили фотоаппараты, сколько-нибудь серьезное значение вашей персоне мы придавать перестали. Откровенно говоря, мы даже чуть не освободили вас немедленно. Но к счастью, — вкрадчиво продолжал Бегин, — решили все же несколько часов выждать, пока не получим сообщения о фотоаппарате.

— Сообщения об аппарате?

— Вот именно. Видите ли, кое-что вам неизвестно. Как только мы узнали о подмене, сразу же позвонили производителю и спросили, кто купил фотоаппарат с этим конкретным серийным номером. Оказалось — он был доставлен в Экс, по заказу местного дилера. Тот запомнил этот заказ. По удачному стечению обстоятельств он оказался мелким розничным торговцем, и это был единственный сколько-нибудь ценный фотоаппарат, который он продал за последние два года. Имя покупателя совпало с именем одного из постояльцев «Резерва». Тем временем наш эксперт изучил снимки. Судя по положению теней, заключил он, они были сделаны около половины седьмого утра, под определенным углом, с помощью телевика. Сверка с картой плюс тот факт, что на некоторых фотографиях видна листва деревьев, позволили утверждать, что съемка велась с одной-единственной точки. И эта точка — небольшая возвышенность, которой можно достигнуть исключительно морем.

Мы потолковали с местными рыбаками. Да, тот самый господин, которого мы вычислили, накануне утром, в пять часов, взял лодку Кохе и заявил, что отправляется на рыбалку. Это запомнил один рыбак — потому что, когда сам Кохе или кто-нибудь из гостей пансионата отправляется поудить, именно его берут с собой, чтобы насаживал приманку на крючки и присматривал за двигателем. А этот человек предпочел отправиться один.

Итак, мы нашли того, кто нам нужен. Можно брать. Комиссару не терпелось именно это и сделать. И все же мы воздержались от немедленного ареста. Почему? Уверен, вы помните, что когда три дня назад я разговаривал с вами в камере, то обратил внимание, что меня интересует не сам шпион, а те, кто его послал. Так оно и есть. До этого типа мне дела нет. Его имя было нам известно и раньше, а из досье видно, что он всего лишь исполнитель. Меня интересовала штаб-квартира в Тулоне. Его я мог арестовать в любой момент, но сначала он должен был привести меня к своим хозяевам. А для этого мне надо было каким-то образом заставить его покинуть «Резерв» в полной уверенности, что никто его ни в чем не подозревает.

— И вот тут-то, надо полагать, вы и подумали обо мне.

— Именно. Если бы вы начали задавать вопросы касательно подмены фотоаппаратов, он понял бы, что случилось с его снимками и что у вас возникли определенные подозрения, и исчез бы еще до того, как вы надумали обратиться в полицию. А мы бы двинулись следом. Единственная трудность заключалась в том, чтобы убедить вас держать язык за зубами. И снова удача оказалась на нашей стороне. У вас не в порядке паспорт. Нет гражданства. Ну а остальное просто.