— Пойдем, — Табита поймала Валькирию под руку и ободряюще сжала ладонь подруги.

Гвин, к собственному удивлению, почувствовала, как студентка Ваерс дрожит. То ли от холода, то ли от страха. Но когда Таби покачнулась на следующем шагу, уже она поддержала ее под локоть.

— Ты в порядке?

— Да, — Табита коротко кивнула и потянула подругу за дознавателями.

Один из них все еще держал за ошейник вёлла, а второй сжимал Иглу. Ее Иглу. Меч, который подарил отец. Сам Лорд Севера.

Гвин ни за что не позволит отобрать его. Пусть только попробуют не вернуть, она всю академию вверх дном перевернет. И плевать, что это сама Валькирия нарушила правила. Это ее меч.

— Ты пришла со мной проститься, — еле слышным шепотом проговорила Табита.

Гвин Умильтен в первую секунду даже не поняла, что происходит. А потом покосилась на подругу, которая буквально повисла на ней.

— Я…

— Просто слушай меня, — перебила ее Таби, бросив осторожный взгляд в сторону дознавателей, которые вели их в сторону одного из зданий академического комплекса.

Ее шепот заглушал лай пса и звон колокола, который не замолкал ни на мгновение. В окнах общежития уже везде горел свет. Валькирии казалось, что она может даже различить лица студентов, прилипших к окнам.

— Ты пришла попрощаться, — повторила Табита. — В подвалы ты не входила. Я к тому моменту уже очнулась и сбила замки. Меч ты нашла. Его вынесло чарами из подвала. Он просто лежал на снегу. Ты меня поняла?

— Что ты задумала?

— Просто повтори им то, что я сказала, — попросила студентка Ваерс, осторожно оглянувшись в сторону парня.

Этот Найджел шел за ними, молчал и сосредоточенно о чем-то думал. Похоже, и ему нужно было придумать свою версию нахождения возле подвалов.

Но что-то подсказывало Валькирии, что даже в их общую ложь эти люди не поверят.

Чем могло им грозить все случившееся за эту ночь, Гвин даже не представляла. Наказание? Исключение? Выговор от самого императора?

Чем бы ни закончилась для них всех эта ночь, дочь Лорда Севера думала, что ее уже ничем невозможно удивить. Да только стоило им добраться до небольшого двухэтажного здания, предназначение которого Валькирии было неизвестно, как она моментально поменяла свое мнение.

— Милред?! — ошарашенно выдохнула Гвин, войдя в светлое теплое помещение вслед за двумя мужчинами и тем, что так хорошо притворялось милой псиной.

В комнате, где они оказались, за столом сидел еще один дознаватель. Он писал письмо. А вот напротив него находилась их подруга. Бледная, взлохмаченная и перепуганная.

От звучания своего имени она вздрогнула, резко повернулась и…

— Табита? — одними губами прошептала дочь графа и медленно начала сползать по стулу, закатив глаза.

— Эй! Эй! — Таби кинулась к ней, подхватила под руку и несильно хлопнула ладонью по щеке. — Это я. Все хорошо.

Милред несколько раз моргнула, ошарашенно глядя на внезапно ожившую соседку. Всхлипнула, вцепилась в ее руку и громко разрыдалась.

Мужчина за столом скривился, оторвался от письма и окинул недовольным взглядом всех пришедших.

— Кто мне объяснит, что тут происходит?

Желающих среди студентов академии Грискор не нашлось. Табита успокаивала бьющуюся в истерике Милред, Найджел стоял у двери с таким видом, будто просто погулять вышел. А Гвин сверлила взглядом того мужчину, который до сих пор держал ее Иглу в руках.

Да таким взглядом сверлила, что вскоре у дознавателя должна была появиться дыра в боку.

— Дом для душевнобольных, а не академия! — возмутился тот, что сидел за столом. А потом напоролся взглядом на собаку, которая призывно виляла хвостом и шумно дышала, высунув розовый язык.

Похоже, последнее добило его окончательно. Потому что недописанное письмо оказалось резко смято и превратилось в комок бумаги.

— Кто мертв? — строго спросил он у двух подчиненных.

— Я, — подала голос Табита, вскинув взгляд на мужчину. Девушка сейчас сидела на корточках возле Милред и держала ту за руки. — Ну, не до конца.

Главный дознаватель таким взглядом наградил студентку Ваерс, будто пожелал ей моментально помереть еще раз. Гвин настолько сильно это не понравилось, что она уже готова была вступиться.

— Допросить всех! — рявкнул главный дознаватель. — Протянул одному из мужчин какой-то лист. И, встав из-за стола, вышел.

Допрос начался с Табиты. Студентке Ваерс пришлось отпустить бледную и рыдающую Милред и подойти к дознавателю. При этом она так аккуратно обошла собаку, будто боялась, что истинная сущность вёлла пробудится именно в этот момент.

Табита рассказала о том, как выпила яд из-за неразделенной любви. Как умерла, а потом очнулась в подвалах.

— Видимо, яда было недостаточно, — пожала она плечами так буднично, будто говорила о завтраке.

Если все закончится хорошо, Табиту явно обяжут посещать какого-нибудь лекаря, который будет наблюдать за ее эмоциональным состоянием. По крайней мере, так бы сделала Гвин.

Табита рассказала о том, как сильно испугалась. Как что-то наколдовала и выбралась на улицу. А потом… встретила Валькирию.

— А что вы там делали, студентка Умильтен? — сухо поинтересовался мужчина, который спешно записывал сумбурный рассказ Табиты на бумагу.

— Я не попрощалась со своей подругой, — бросила Гвин. — И собиралась это сделать.

— При этом нарушили комендантский час и добыли холодное оружие? — Вскинул брови дознаватель. Он не поверил, как и предполагала Валькирия.

— Меч лежал на снегу, когда магией вышибло замки на двери, — спокойно солгала Гвин, ненавидя себя за это.

Она буквально отреклась от оружия, подаренного отцом. При всех сказала, что это не ее клинок. Что это, как не предательство?

— Допустим, но зачем вы его подняли?

Дверь за его спиной открылась, вернулся главный:

— Вы закончили?

— Еще нет.

— Отправляйся к Риву, — махнул главный дознаватель. Повернулся к мужчине, который уже отпустил собаку и пока замер статуей у окна. — Ты тоже.

Главный забрал бумаги, на которых записывались показания, пробежался по ним взглядом и хмыкнул. А затем протянул их Валькирии:

— Перечитай, убедись в том, что все верно. И подпиши.

— Что? — Гвин в первое мгновение не поверила своим ушам, а по коже пробежали ледяные мурашки.

— Мне еще раз повторить?

Валькирия сама не поняла, как дрожащими руками взяла листы с показаниями. Строчки перед ее глазами задрожали, дыхание перехватило, а страх вскинул голову.

Настоящий страх. Тот, который затмевал все. Никакие вёллы, никакая магия и даже близость смерти не могли сравниться с тем, что испытывала Гвин Умильтен при виде простого текста.