— Прости, — улыбнулся он.

— За что? — Я отпустила расписание.

— За то, что не вынес вовремя папки. За то, что сказал тебе вчера вечером. Я прощен?

Я вздохнула:

— Конечно.

— Ты в порядке? — Калеб сел на ступеньку ниже меня, потом опустился еще на одну, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. — Скажи мне правду.

— Ты же знаешь, что скажу. Если я и могу быть с кем-то самой собой, то этот человек ты, и не только потому, что у тебя встроенный детектор брехни. — Я положила подбородок на руки. — По правде говоря, я не знаю. Я думала, у меня будет больше времени на подготовку.

— Ты уверена, что хочешь это сделать?

— А что говорит твой встроенный детектор?

— Что хочешь.

Я кивнула.

— Поскольку уж ты решилась, тот диск, о котором говорила Кэт…

— Да?

— Формула моего лекарства тоже сгорела.

Я посмотрела на Калеба. Очень внимательно посмотрела. Вокруг его глаз залегли мелкие, но отчетливые морщинки, линии в уголках губ стали глубже, чем всего два дня назад.

— Ты сказал, что отец сделал тебе запас лекарств перед смертью. Сколько ты уже без них держишься?

— Сокращать дозировку я начал уже давно. А несколько недель назад все закончилось. Но плохо стало только сегодня… во всей этой суете.

За последние несколько часов мы все многое пережили, и для Калеба это стало последней каплей.

— Почему ты никому не сказал? — упрекнула его я.

Калеб пожал плечами:

— Никто не мог ничего поделать.

— Я его достану. Где искать?

— В нижнем правом ящике стола. Там в вертикальном держателе есть папка с моим именем. Там то же, что и на диске.

— Еще что-нибудь нужно?

— Только сам отец.

Я посмотрела Калебу в глаза и увидела там муку. Я могла лишь догадываться, как тяжело ему все это давалось.

— Поэтому ты сразу так точно улавливал мои эмоции? Потому что остался без фильтра?

— Да. Но… — Калеб посмотрел на дверь, от его длинных ресниц на щеку падала темная тень. Легкомысленный, склонный к флирту Калеб исчез. — Я уверен, что и без этого быстро нашел бы с тобой контакт.

Я не знала, что на это можно ответить. Похоже, он так на меня действовал. Старательно подбирая слова, я спросила:

— М-м-м… все уверены в том, что это Лендерс убил твоего отца?

— Других подозреваемых нет, — ответил Калеб, и мне показалось, что он обрадовался тому, что я сменила тему. — Полицейские допросили нескольких человек, но логического объяснения возникновению пожара не нашли, поэтому в итоге назвали произошедшее несчастным случаем.

— Лендерса тоже допрашивали?

— Недолго, — усмехнулся Калеб. — У него было железное алиби.

— Я на криминальных расследованиях собаку съела. Алиби можно сфабриковать.

— Но следственные органы не смогли доказать, что это было именно так. Они о таком месте, как «Песочные часы», даже не знают, и мы не в состоянии объяснить им его мотивы.

— Я волнуюсь.

— Знаю, — сказал Калеб, даже не попытавшись скрыть усмешку.

Я хлопнула по его гигантскому бицепсу:

— Только не говори мне, что, когда мы вернемся, Майкл не попытается найти доказательства того, что твоего отца убили.

— Ладно, — сказал Калеб, и его брови поползли вверх. — Не скажу.

— Но… — Я показала на лежавшее у меня на коленях расписание. Ошибке места нет.

— Он не сделает ничего, что может подвергнуть тебя опасности. Я не буду отрицать, что, если у него появится шанс выяснить, кто это сделал, Майкл им воспользуется. Но тобой рисковать он не будет. — Калеб взял меня за руку. — Он о тебе позаботится. Такой он человек.

— Я о себе не беспокоюсь.

— А я беспокоюсь. — Калеб убрал прядь моих волос за ухо, и я замерла. Нежность его прикосновения выбила меня из колеи. — Я хочу, чтобы ты вернулась целая.

Мне было интересно, какие эмоции он во мне в этот момент ощущал. Может, он помог бы мне разобраться в своих чувствах.

— Эм? — позвал Майкл, и напряжение рассеялось.

Я выпустила руку Калеба и подскочила, чуть не упав с лестницы. Потом сделала вид, что не услышала смех Калеба за спиной.

— Майкл, — улыбнулась я, зайдя в кухню. Я нисколько не сомневалась в том, что лицо у меня было пунцовое. — Ты меня звал?

— Можешь подойти на секундочку? Хочу с тобой кое о чем поговорить, прежде чем мы отправимся.

— Конечно. — Я пошла за Майклом вверх по той же самой лестнице, на которой только что сидела с Калебом, но он уже исчез. Ноги у меня были как ватные — такое обилие поводов для беспокойства плохо сказывалось на моей нервной системе.

Майкл зашел в свою комнату, не закрыв за собой дверь, и сел на край кровати. Я прислонилась к столу. Я не знала, о чем мы с ним еще можем говорить. Надеялась, что он больше не будет читать мне нотаций по поводу Калеба. Майкл рассеянно смотрел на свои лежавшие на коленях руки, то сжимая их, то разжимая.

— Тебе страшно?

— Чуть-чуть.

Еще как страшно.

— Мне важно не только спасти Лайема, мне очень важно, чтобы ты была в безопасности. Ты ведь это знаешь?

— Знаю. Но я хочу, чтобы мы оба были в безопасности. Слушай, — поспешно добавила я, — пообещай мне, что не будешь делать глупостей, когда мы вернемся, например, расследовать, кто убил Лайема. Если мы его спасем, это будет уже не важно.

— Это будет важно в любом случае.

— Я это понимаю, но с этим можно будет разобраться позже, когда наши жизни не будут висеть на волоске. Пообещай мне это.

— Хорошо, я не буду заниматься расследованием смерти Лайема.

— Ты еще не пообещал, что не будешь делать глупостей.

Майкл натянуто улыбнулся в ответ. На меня давил груз всего того, о чем мы с ним поговорить не могли. Я понимала, что не двинусь дальше, пока не проясню одну вещь.

— Майкл…

— Эм, я…

— Давай ты первый, — сказала я.

Верхние пуговицы его светло-голубой рубашки были расстегнуты. Под ней виднелась белая майка с настолько глубоким вырезом, что она даже не прикрывала ключицы. Майкл показался мне таким уязвимым в этот момент.

— Насчет вчерашнего, — начал он. — Я не должен был тебя так хватать. И не должен был говорить всего того, что сказал.

— Нет, все было верно.

Майкл удивленно уставился на меня.

А я — на вырез его майки.