Вот и изгородь – строенный ряд кольев: первый и третий из коротких, средний – из длинных. Протискиваясь через них, Макс поймал на себе изумленный взгляд одного из смертников. Предостерегающе прижав к губам указательный палец, придвинулся к рабу, достал нож, перерезал веревку, прошептал:

– Ползти сможешь?

– Конечно!

– Ползи в кусты, там тебя встретят наши.

– А вы кто?

– Не бойся, не людоеды. Питаемся только готами. Ползи давай.

– Дай нож, я остальных тоже буду освобождать. А ты тесаком будешь это делать.

Предложение смертника было разумным. Возможно, и не стоило ему доверять, но, сталкиваясь уже с этими ребятами, Макс гнильцы за ними не замечал. Злые и отчаянные бойцы, ненавидящие готов до маниакальности.

Вдвоем дело пошло быстрее, к тому же неподалеку тем же самым занимался Бродяга. Один за другим смертники уползали в кусты, где Дина помогала им освобождаться от колодок.

На то, чтобы реквизировать у готов двенадцать человек, ушло не больше пары минут. Все, хорошего помаленьку. Хлопнув первого раба по плечу, Макс прошептал:

– Все. Уходим.

– Но, ребята! Там же много еще осталось наших!

– Потом освободим. Если поползем дальше, нас могут увидеть рабы из внутреннего круга. Это единственное место, которого они не просматривают.

– Да. Верно. Эти собаки нас точно выдадут.

Подползая к кустам, Макс услышал, как со стороны участка изгороди, которую он недавно атаковал, послышался требовательный громкий голос на незнакомом языке. Видимо, его вызывают на переговоры. Это Роман тоже предвидел, да и не только он. Что ж, вовремя.

Добравшись до зарослей, вскочил, что было мочи бросился к прежней позиции. Залег в заблаговременно вырытый окопчик, пнул в бок лежащего там Кирпича:

– Чего молчишь? Твое выступление!

– Вдохновение ловлю.

– Какое к бабушке вдохновение?! Отвечай бегом!

– Эх… Злой ты, творчество в зародыше губишь. Я хотел им стишок рассказать – про обезьянку, артистку народного театра и пьяного сантехника.

– Да я тебя просто убью! Клоун! Нашел время!

– Да не грузись, это от нервов все.

Приподнявшись, Кирпич проорал:

– Эй! Гобо! Ты, что ли?

– Кыирпич?! – ужасно исковеркав слово, ответил кричавший.

– Ага, именно я. Ну привет, чернозадый.

– Аларих тебья выпотрошшит, выцыплет в бырюхо муравейниг, зашиет ы сыкормит сабакам.

– Швабра то же самое пел. Это, наверное, ты ему рассказал, когда он тебя ласкал в тени пальмы.

– Ха-ха! Иметь тебья пуду я послье Алариха.

– В очередь записывайся, макака. Твой номер последний.

– Эй! – крикнули уже на чистом русском. – Кирпич?

– Ты не первого мая родился?

– Нет.

– А очень похоже. С первого раза не понимают только те, кто из мамы головой вниз на асфальт вываливаются во время первомайской демонстрации.

– Кирпич, у вас патронов нет, иначе бы вы нас сразу поубивали. Давай вали отсюда.

– А если не свалю, то что будет? Про муравейник в брюхе расскажешь? Вы, ребята, круто попали. Я бы даже сказал – конкретно попали. Выползайте отсюда по одному с поднятыми руками и спущенными штанами. Не обещаю, что черной икрой накормим, но тем, кто в лагере останется, мало не покажется.

– Ну да. Конечно. Сколько вас ушло тогда? Человек десять? Нас здесь больше. Да и вы на острове небось не первый день и кое-кого могли уже сожрать.

– Пока что сожрали только ваших макак, которых за нами послали. Ну и Швабру, конечно, – у него в паспорте записано, что он лох и корм для хомячков. Если не выберетесь, мы вас всех гранатами забросаем.

– Да ты что! Еще расскажи, что у тебя миномет есть. Кирпич, давай миром разойдемся. Нас немного, но как бараны лежать здесь не будем. Дойдет до дела – кровь вам пустим. Все время исподтишка стрелять не сможете, а если по-честному, вам тоже навешают. Пока мы вернемся назад, пока подмога подойдет, вы далеко сможете уйти. Море большое – спрячетесь в другом месте. Ну так как? Разойдемся?

– Наоборот: сойдемся. Ты начинай, принимай красивую позу. Я сейчас приду.

Вновь отозвался первый голос:

– Кыирпич! Я сэйчас пылохо с тобой посытуплю!

– Гобо! Ты чудодеятель с печальными глазами! Главное, в штаны не навали, а то я тебя по запаху найду!

Не успел Кирпич договорить, как засвистели стрелы. На землю посыпались срезанные ветки и листья, но, надо признать, на пулеметный обстрел это нисколько не походило. Лучников действовало человек пять, не больше. Попробовать такими силами настильной стрельбой накрыть человека по голосу нелегко, а если он к тому же укрывается в окопчике с приличным бруствером – и вовсе нереально. И что самое печальное, лук – оружие своеобразное. Некоторые акробаты ухитряются обращаться с ним без помощи рук, но это редчайшие исключения. Из арбалета, допустим, можно стрелять из положения лежа, а вот из лука никак.

Готам пришлось приподняться.

Вновь треснул винтовочный выстрел. Тут же раздался крик смертельно раненного человека – Макс такой уже не раз слышал.

– Ну все! – взревел Кирпич. – Хотите по-плохому? Да?! Ловите гранату, макаки!

С этими словами он швырнул кусок кораллового известняка. Тот с шумом упал на крышу навеса, отчего у всех, кто находился рядом, резко снизилось и без того неважное настроение. Пальмовые листья – не лучшая защита от осколков, и в случае взрыва они весь лагерь накроют. На месте готов любой здравомыслящий человек в такой ситуации не стрелять будет, а искать место побезопаснее.

Пока враги метались по лагерю, пытаясь укрыться от будущего взрыва, Роман, подкравшись к изгороди с противоположной стороны, разрядил оба ствола в скопление противников, после чего безнаказанно умчался в заросли. То же самое синхронно с ним проделали Гиря и Хорек – один чуть левее, другой правее. Готы, поняв, что с гранатой их гнусно обманули, подставив под новую вылазку, сильно огорчились. Один даже выпрямился во весь рост с луком на изготовку, непонятно куда собираясь стрелять, – видимо психика дала опасный крен. Олег шанса не упустил – еще выстрел, и лучник упал с пулей в животе.

По самым скромным подсчетам, враг потерял убитыми и ранеными уже половину гарнизона. При этом ни один не вырвался за пределы лагеря и даже не пытался этого сделать. А ведь бой, если это жалкое зрелище можно так назвать, начался минут пятнадцать назад. Глядишь, через полчаса вообще чистая победа будет.

Готы считать тоже умели, и, предполагая, что против них действуют остатки «пантер», должны понимать, что по численности силы теперь примерно равны, а вот по качеству бойцов они безнадежно проигрывают. Надсмотрщик против бывалого головореза никак не котируется.