— Да, Арина, — сказала я, — я представила себе образ вашей читательницы (думаю, образ читательницы — дурочка).

— Нашей, — нежно поправила Арина, — нашей…

И она перешла к делу. Арина запускает новый проект — «Письмо номера» — о настоящих, самых главных, животрепещущих проблемах реальных женщин. Вообще-то Арина никогда не приглашает к себе людей с улицы (с улицы — это я, и вместо документа у меня хвост), но она уверена, что именно я смогу остроумно, но с воспитательным оттенком отвечать на «письмо номера». Она слышала обо мне как о психологе так много хорошего, что считает предстоящее сотрудничество со мной большой для себя удачей.

…Интересно от кого? Слышала много хорошего? Спросить неудобно.

Арина что-то еще говорит, кажется, «у нас неплохие гонорары».

…Сколько-сколько?!. В переводе на глазированные сырки гонорары превышали все мои самые смелые мечты.

…Но эта «Ваша Мечта» такая пустая и глупая! И даже вредная. Я раньше никогда не знала, что я идейный борец с гламуром, а теперь знаю — я борец. Считаю, очень опасно формировать в неокрепших душах уверенность, что жизнь — это сидеть дома в голубом халате и ждать, пока тебя на руках отнесут в ванну из лепестков роз.

С другой стороны, гонорары. В переводе на сушеные кальмары просто немыслимые. А как мне иначе решить мои проблемы с деньгами? Я вспомнила одну певицу, которую иногда вижу в подземном переходе на Невском. Что же мне, стоять со строгим вдохновенным лицом и петь:

«Что тебе снится, крейсер “Аврора”…» Не уверена, что выдержу конкуренцию.

— Что лучше, отвечать на письма трудящихся или петь в подземном переходе? — спросила я.

— Простите? — непонимающе улыбнулась Арина.

— Да так, не обращайте внимания, это я просто советуюсь со своим подсознанием…

Арина вежливо улыбнулась и сказала:

— Сейчас мы вызовем стилиста, загримируем вас и сфотографируем как автора нашей рубрики.

— А я уже загримировалась на светофоре, — возразила я. — Я всегда успеваю накрасить глаза на длинном светофоре на Невском.

— У вас накрашен левый глаз. А правый? — с нежной строгостью сказала Арина.

— А правый? А… это такая последняя тенденция для работающих женщин. Один глаз, и все. И на работу.

— К стилисту, — махнула рукой Арина.

Сначала мне делали макияж как кинозвезде. Оказывается, это такой специальный многокилограммовый макияж для создания эффекта свежеумытого лица.

Потом я сидела в кресле как кинозвезда, а вокруг меня бегали стилист и фотограф: стилист подправлял макияж и махал по мне пуховкой, а фотограф велел мне расслабиться и принять эффектную позу — голову вверх, вбок и вниз, грудь вперед, левое плечо тоже назад, смотреть вверх и вбок.

Дома я сразу же бросилась к телефону.

— Представляешь, люди будут обращаться ко мне в трудные минуты жизни, а я буду давать им умные добрые советы!

— Глянец — это особая специфика, — сказала Ольга, — все, у нас с Антошей начинается сериал.

Фу! Ольга разговаривает со мной как с ребенком. А я не ребенок, и мне не придет в голову написать для «Вашей Мечты» статью «Последние тенденции рынка форекс» (мне давно нравится слово «форекс»), или «Анализ политической обстановки недели» (хотя я и была политическим журналистом), или «Как смастерить подзорную трубу» (не думаю, что это можно сделать самому).

А вот советовать людям про любовь и про семейные отношения — это моя профессия, так что мы с журналом «Ваша Мечта» нашли друг друга.

Я буду тактично, ненавязчиво подправлять вкус их читательниц и подниму журнал на совершенно иной уровень. Стану популярной среди женщин Петербурга, затем Москвы, затем всего мира. Меня будут приглашать в затухающие издания стран Европы и Азии, чтобы я подняла им тиражи.

16 марта, вторник

Арина сказала, что мы с ней будем общаться по электронной почте. Сижу дома, проверяю почту каждые полчаса. «Письма номера» нет.

17 марта, среда

Не выходила из дома. «Письма номера» до сих пор нет.

18 марта, четверг

С 9 до 11 утра караулила почту.

11.15 — ушла на лекции.

11.18 — вернулась домой — вдруг почта пришла именно в это время.

Почты нет, окончательно ушла на лекции.

16.30, приблизительно. Я не виновата. Я ехала очень аккуратно. Было довольно темно и мрачно, и я задумалась. Шел дождик, и к тому же у меня был стресс от всего, что я пережила (несколько дней назад две смены сексуальной ориентации в течение десяти минут). Была плохая видимость. Плохо было видно, очень плохо, — дождь, туман, снег, глаза слепило яркое солнце. Я вообще не ехала, а стояла на месте.

…Зачем я сама себе это говорю? Все это я могла бы сказать Андрею (или любому другому мужчине, который ругал бы меня за то, что я учинила ДТП).

Но для чего врать себе самой? Я не пропустила помеху справа, потому что засмотрелась на помеху слева, и это была моя вина, а вовсе не погодных условий. Прямо у моего двора я очень медленно вплыла в одну машину — такую синюю, «мерседес».

Любой взрослый человек, отвечающий за свои поступки, поступил бы как я, — закрыл глаза, запер дверь на кнопку и тихо сидел, пока не пригласят к выходу.

— Вылезайте, кисуля!..

Я вышла из машины, доброжелательная как овечка. У меня не было никаких повреждений, у танка тоже, а вот у «мерседеса» как раз были — разбита фара.

— А у меня ничего, — сказала я.

— Ничего, — подтвердил второй участник ДТП.

— А у вас фара разбита.

— Разбита.

— А у меня ничего…

Раньше, когда у нас еще был звериный капитализм начального накопления капитала и не было страховок, участнику ДТП приходилось выходить из машины, как будто его ждали четверо и все с оружием.

Участники ДТП стояли, не сводя друг с друга агрессивных взглядов, как будто они два крупных доисторических питекантропа и сейчас вызовут на ДТП своих личных бандитов. Введение страховок все упростило, и теперь, благодаря развитию капитализма, я была похожа на майского жука: когда майского жука переворачиваешь палочкой, он замирает, поднимает вверх лапки и делает вид, что это не он. Дело в том, что я… ну, я иногда бываю в ГАИ Центрального района на улице Маяковского, 37, — царапну кого-нибудь или разобью фару. Это занимает целый день и вечер тоже. А сегодня у меня нет времени сидеть в ГАИ, я жду почту, «Письмо номера».

— Может, вы торопитесь? — с надеждой спросил майский жук. — Фара, это же, можно сказать, ерунда.

И в эту минуту со мной случилась уже не ерунда, вроде ДТП, а серьезная неприятность. Некоторых людей (Андрея, etc.) не встречаешь годами, а тут, пожалуйста, — идет себе, помахивает сумочкой. Мама.