Она быстрым движением всунула тетрадь в руки хозяйки дома и направилась к выходу. Кира не услышала, как за Кариной захлопнулась дверь. Она стояла с тетрадью в руках, открыв первую страницу и прочитав несколько строчек. Там стояла дата, написанная красивым округлым почерком. Явно писал не Андерс, тот всегда шкрябал как курица лапой. За датой шло название — «Как я впервые увидел Киру».

Кира стояла посреди гостиной, не двигаясь с места и переворачивая страницу за страницей, не замечая слез. Она и забыла все эти дурацкие истории. Совершенно не помнила, как она, маленькая, подарила шоколадку плачущему мальчику. Как она, уже подросшая, собирала деньги на лечение одноклассницы. Как организовала благотворительную ярмарку, помогала старикам, шила одежду для малоимущих, гипсовала утку — последняя история даже заставила ее улыбнуться, но потом она снова заплакала… Сколько энергии. Сколько энергии! Если бы она направила хотя бы сотую долю на свою собственную семью, все сложилось бы совершенно по-другому.

Андерс застал жену в слезах, держащей в руках толстую кожаную тетрадь. Он собирался валяться у нее в ногах и умолять не уезжать. Но это оказалось лишним.

С домом все получилось как нельзя лучше. Агнета просто сдала его в аренду разбитной девице по имени Карина. Та подписала все документы не глядя, громко шмыгая красным распухшим носом и постоянно доставая из алой лаковой сумочки платок, в который с чувством сморкалась. Агнету раздирало любопытство, наверняка у Карины случилась какая-то драма. Муж выгнал, любовник бросил или что-то в этом роде. Но проклятое воспитание помешало задавать вопросы.

В любом случае рыдающая Карина показалась ей достойной кандидатурой. Собственно, она была единственной, кто пожелал снять крошечный домик.

«Так даже лучше, чем просто продать его», — рассудительно решила Агнета. Большую сумму денег было страшно перевозить на корабле, а так у нее будет стабильный ежемесячный доход. Девица обещала делать перевод первого числа каждого месяца. Агнета, напустив туман, намекнула, что в случае обмана за нее есть кому заступиться и взыскать долг. Карина заверила, что обмана не будет. Она начинает новую жизнь, которая теперь будет крутиться вокруг ее новой обители. К тому же она выходит на работу — будет управлять городской булочной, с плохо скрываемой гордостью заявила девица, меньше всего смахивающая на работницу пекарни. После чего снова залилась слезами — все, как хотели ее покойные матушка и батюшка! Они мечтали, чтобы она пекла хлеб, и были правы!

Агнете этот аргумент показался убедительным. Она быстро собрала вещи, которые особо и не успела разложить, надела удобное серое платье для путешествий и отправилась в порт. Там работала билетная касса. Она заприметила ее еще в день своего приезда.

Сегодня в порту было удручающе тихо. Лишь от одного из причалов отчаливала небольшая яхта — интересно, чья? Неужели в этом городе есть состоятельные люди? Впрочем, ее это уже не волновало.

Кассу удалось отыскать сразу же. Агнета вошла в кассовый зал — темный, с низким потолком, давящим на голову и нервы. Окошечко с мутным стеклом, затертый, покрытый стойким слоем грязи прилавок, возле которого какой-то молодой мужчина отсчитывал деньги — по одной монетке. Агнета подошла к окошку и приготовилась ждать. Мужчина посторонился, давая ей возможность задать вопрос.

— Скажите, когда прибудет «Гальциона»? — спросила она человека, сидящего за грязным окошком.

— В следующий понедельник, — ответил механический безликий голос. Его владельца или владелицу было невозможно рассмотреть за мутным стеклом. В зале раздавалось мерное жужжание мух, от которых не спасали даже клейкие ленты, развешанные повсюду. Мухи здесь просто роились, словно касса была огромной кучей навоза. Агнету передернуло — ну и место!

— Мне нужен один билет во внутреннюю каюту, — решительно потребовала девушка.

— Хорошо, подождите, — объявил голос.

Агнета, оглянувшись по сторонам, достала из крошечной сумочки необходимые купюры. Она отлично помнила, сколько заплатила за билет сюда. Протянула деньги кассиру. Пока он (или она) отсчитывал сдачу, Агнета соскучающим видом посмотрела по сторонам. Казенный иссиня-серый потолок в трещинах, темно-бордовый деревянный пол из вздувшейся древесины, голые стены, лишь на одной из них плакат — расписание рейсов, пожелтевшее и грозящее развалиться на части в любой момент. Наверное, оно висит тут со дня открытия касс. За столько лет ничего не изменилось.

Кассир положил в зев окошка билет и мелочь — сдачу. Агнета пододвинула мелкие блестящие монетки к себе и принялась пересчитывать. Она очень гордилась своим трепетным отношением к деньгам. Мужчина, стоящий вправо от нее, наконец закончил отсчет своих финансов и аккуратно сгреб кучу монет, толкая ее в сторону зева.

— Один на «Гальциону», пожалуйста, — попросил он. — Тоже внутреннюю каюту.

Пока кассир пересчитывал монеты, молодой человек краем глаза принялся рассматривать девушку, купившую билет на то же судно, что и он.

Она была не местной, всех местных он знал наперечет. Миловидная, можно даже сказать симпатичная. Темное скромное платье, целеустремленный взгляд.

— Простите. — Агнета рванула к окошечку. — Вы мне недодали сдачи.

— Не может быть, — равнодушно откликнулся металлический голос.

— Может, — твердо возразила Агнета. Во всем, что касалось денег, она готова была стоять до конца. — Пересчитайте еще раз. Вот, мужчина свидетель, что я ни монетки не взяла, правда?

Эрик повернул голову и теперь уже открыто посмотрел на девушку. Горящая жаждой справедливости и возмущением обманутого вкладчика, она показалась ему абсолютной красавицей.

— Конечно! Девушка все это время стояла и считала! — с готовностью подтвердил он. — Я все видел.

— Хорошо, — равнодушно отозвался голос. — Я пересчитаю.

Погребенный под грудами монет голос отключился. Молодые люди неловко молчали. Эрик решился первым.

— Вы у нас недавно? — как можно более безразличным тоном поинтересовался молодой человек. Голос был похож скорее на жалкое блеяние.

— Да, на прошлой неделе приехала, — уверенно ответила девушка. Ее больше волновала неправильно посчитанная сдача, чем вопросы молодого человека. Хотя и, надо признаться, довольно симпатичного.

— Проведывать кого-то? — деликатно поинтересовался тот. Сюда лишь за этим и приезжали немногочисленные гости города.

— Нет-нет, — вспыхнула Агнета и примолкла. Признаться, что тебя бросил собственный жених у алтаря, еще более унизительно, чем иметь кого-то в тюрьме. Но оба варианта не показались ей подходящими. — Я… я приезжала в гости к родственникам, уже уезжаю.

— Понятно. И как вам город? — Эрик пытался поддержать светский разговор так отчаянно, что даже не заметил глупости задаваемого вопроса.

— Ну… — Агнета нахохлилась, пытаясь описать свои впечатления. Отвратительно? Ужасно? Жутко? А если этот милый молодой человек здесь родился? Наверняка ему будет неприятно это услышать.