плечи, неспешно поглаживая, и мы какое-то время едем молча, каждый думая о своем.

– А теперь, когда рядом нет Лии, говори, что происходит, Саби?

Глава 46

Сабина

– За что Вадим так ненавидит тебя? – все же решаюсь и выпаливаю вопрос, отгородившись меню.

Мне надоели все эти игры. Надоел грязный и непонятный интерес Вадима ко мне, надоели сплетни. Я просто хочу перелистнуть эту страницу нашей жизни и начать с того, что мы счастливы нашей маленькой семьей: я, Роберт и Лия. Пришла пора поговорить по душам и начистоту.

– Почему ты решила вспомнить о нем именно в этот день? – я не смотрю на Роберта, но уверена, что он хмурится, и ему явно неприятен этот разговор. Извини, милый, но придется потерпеть. Хватит между нами тайн. Только разобравшись во всем, мы можем перешагнуть через эту грязь и идти дальше. Рука об руку.

Поднимаю голову и натыкаюсь на внимательный, изучающий взгляд Роберта. Он прожигает им меня. Пытается подчинить. Но не сегодня, дорогой. Сегодня я хочу правду, какой бы она не была.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– В моей семье не принято об этом говорить…уже очень давно.

К нашему столику подходит официант, и Роберт как будто вздыхает с облегчением. Ему тяжело вспоминать о прошлом, я вижу. Но мне хочется понять, что движет младшим братом моего мужа. Я обязательно расскажу ему о «странном» визите Вадима, но позже. Я хочу знать, к чему стоит быть готовой.

Мы делаем заказ, и я возвращаю все свое внимание к мужу. Он откидывается на спинку стула, расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, отводит взгляд в сторону, как будто собирается с мыслями.

– Весь секрет в том, что я – незаконнорожденный сын отца.

За нашим столиком повисает пауза. Смотрю на Роберта во все глаза и не могу поверить в услышанное. В голове тут же возникает образ его родителей: любящих друг друга и своих детей, порядочных и серьезных. И тут…такое.

– Отец не изменял моей матери, – Роберт словно читает мои мысли. – У него была случайная связь до брака. Он даже не знал о моем рождении. А моя мать…– он тяжело вздыхает, и я сердцем чую, что в детстве Роберта было мало светлых моментов. – Она любила меня. Как могла. Она родила меня, зная, что будет воспитывать одна, что надеяться может только на себя и немного на своих родителей. И мы так жили до моих пяти лет.

Роберт отпивает вина и мрачно усмехается своим мыслям. Внутри меня все дрожит, предчувствую, что я сейчас услышу то, что перевернет все внутри меня. Разорвет на части. Что мое сердце будет страдать за любимого мужчину.

Последняя мысль со скоростью света проносится в моей голове, и я понимаю, что…это ведь действительно так. Я люблю Роберта. Вот такого: сильного, властного, уверенного в себе, заботливого и бесконечно нежного с нашей дочерью. Люблю целиком, принимая таким, какой он есть…

И эта мысль меня больше не страшит.

– Что было потом, Роберт? Что случилось после? – шепчу. Сил, чтобы задать вопрос просто нет: страх сковал горло, и мне приходится приложить массу усилий, чтобы оставаться на месте и не забраться на колени к мужу в поисках поддержки. Я должна быть сильной. Для него. Для нас. Потому что сейчас мой мужчина наиболее уязвим. Сейчас он открывает мне душу.

– А потом в жизни моей матери появился Виталий. Богатый, властный. Тот, кто может изменить всю ее жизнь. Но в этой новой жизни не было места для меня, маленького мальчика. Как и не оказалось его в жизни моих бабушки и деда.

Сглатываю и опускаю глаза на стол. На скатерти появляются мокрые пятна, и, коснувшись кончиками пальцев щек, понимаю, что плачу.

– И мама просто отдала меня в детский дом, сразу подписав все отказные бумаги, чтобы, если у кого-то возникнет желание меня усыновить, то у меня появилась семья. В тот день, когда она привела меня на порог казенного дома, я видел ее в последний раз. Сразу скажу, не искал и не собираюсь. Не скучаю.

Прикрываю рот ладонью, сдерживая рвущиеся наружу всхлипы. Отчаянно трясу головой, не понимая. Отказываясь понимать. В голове не укладывается эта дикость! Как можно выбирать между деньгами и ребенком?! Как?!

– Так не бывает…Так не должно быть…

– Но такое случилось со мной. Мне было очень тяжело: дети не приняли меня, а я никак не мог перестроиться, потому что знал, что бывает по-другому. Знал, каково это: быть частью маленькой, состоящей из двух человек, но все же семьи. И за это меня ненавидели. Дети умеют быть жестоки. Но у меня появился друг, Артем. Мы до сих пор дружим, кстати. Ты видела его на свадьбе.

Киваю, вспоминая того сурового и мрачного мужчину, мужа Авроры. Сердце рвется на части, а слезы все никак не хотят останавливаться. Оказывается, этот мужчина, которого все считали и считают заносчивым мажором, которому все валится с неба, на самом деле далеко не такой. У нас с ним гораздо больше общего, чем я думала…Он тоже знает, каково это: быть брошенным и ненужным.

Роберт тянется через весь стол и кончиками пальцев стирает мои слезы.

– Я не хотел рассказывать тебе эту историю. Я знал, что ты отреагируешь так. Не хотел твоих слез в этот день. А то, что они будут, я был в этом уверен. Потому что ты не такая, как моя мать. Ты родила и вырастила одна, без помощи и средств, такую потрясающую девочку. У тебя большое и доброе сердце. Тебе не нужны деньги. Ты много раз уже доказала это. И я боюсь, что однажды ты бросишь меня. Потому что, кроме этих проклятых денег, я не могу тебе ничего дать.

– Неправда, Роберт, – улыбаюсь сквозь слезы, чувствуя, как в груди с каждой минутой чувства к этому мужчине становятся крепче канатов. Прочнее стали. – Ты умеешь любить. Заботиться. Ты с такой нежностью и любовью относишься к дочери. Ты другой.

Глаза Роберта странно вспыхивают, и он негромко, словно признание идет с глубины души, говорит:

– Четыре года назад я был идиотом. Я не хотел семьи. Я не хотел детей. Я хотел, чтобы у меня было столько денег, сколько сложно себе представить. И…я боялся. Вдруг отсутствие сердца и человечности передается по наследству?

Не передается, мой хороший. Потому что оно у тебя такое огромное, что в нем нам с Лией запросто хватает места. Еще и останется нашим будущим детям. Которые обязательно