* * *

И вот опять я суюсь в самое пекло. И опять по всем раскладам выходит, что лучше моей кандидатуры на это дело не найти.

– Зеленый, где бы тебе самку найти покрасивее, и чтобы попа потолще была, и все остальное на месте… Наплодили бы «зеленят», чтобы каждому воину по попугаю досталось, а уж долгом сюзерена можно как-нибудь пренебречь. Будь так, сидел бы я сейчас в лагере, в тенечке от телеги… Эх…

– Тебе, евнух печальный, небось невесело о распутных девках мечтать, – буркнул попугай и, с силой оттолкнувшись от плеча, захлопал крыльями, зеленой молнией растворившись в придорожных зарослях.

Не сидится ему на месте, все летает туда-сюда… нервничает… и обзывается. Пока что не шипел, но волнение его мне очень не нравится – ведь когда всерьез зашипит, может оказаться поздно.

Чует он что-то неладное…

Странно, но, если не считать поведения Зеленого, меня больше ничто не беспокоило. Ну или почти ничто. Расхлябанная грунтовая дорога, лужи под копытами лошадей, чахлый лес, заросший густым кустарником, временами вырубки или неровные прогалины, усеянные замшелыми валунами. Далеко на севере и юге поднимаются горные вершины, причем на севере они явно повыше – на парочке даже ослепительно-чистый снег белеет. Однообразно-красивый и скучный пейзаж – лишь редкие быстрые ручьи, скальные останцы и зеленые заболоченные поляны вносят хоть какое-то разнообразие.

Один раз наткнулись на неприятный сюрприз: у обочины лежал скелет. Свежий – на изломанных костях сохранились подсохшие клочья почерневшей плоти, вьется рой мух, в нос бьет запах разложения. Не понять – солдат или местный житель, но сомнений нет: мертвеца хорошенько обработали топорами, как и положено по обряду. Грудная клетка разбита, ног вообще не осталось – или зверье утащило, или рубщики отбросили в кусты.

Обманываться монотонностью дороги не стоит – ведь мы идем по следам пропавших разведчиков. Пятерка латников, опытных и сильных воинов. Не верю, что они здесь заблудились, и почти не верю, что хоть кто-то из них до сих пор жив. Где-то на своем пути они столкнулись с силой, способной сокрушить такую группу, – в лагерь не смог вернуться ни один.

Теперь нам надо узнать, с чем именно они повстречались. Если с поганью, то пиши пропало – нет у меня сил ввязываться в полномасштабную войну с этим кошмаром. Хотя, как вспоминается, она не всегда крупными силами действует – бывают некие загадочные «рейдеры», перемещающиеся от укрытия к укрытию малыми группами. Они вроде бы, по слухам, наиболее активны в зимний период, но и летом могут повстречаться. А порвать пятерку латников способны? Наверное, да: тогда, на побережье, они ведь разделались со священником и его воинами. Лишь одна женщина при нападении уцелела, но, как оказалось впоследствии, это лишь так казалось.

А двадцать пять всадников тоже порвут? Мечтаю, что нет…

А если не рейдеры? Если нечисть все же обзавелась здесь сетью убежищ и, дождавшись, когда солдаты покинули Межгорье, выползла из нор? Что тогда? Что, что… вешаться тогда… на веревке… Мой небогатый опыт подсказывает, что это наилучший вариант в такой ситуации. Бежать нам некуда: позади – Ортар с бандой охочих до моего тела инквизиторов, слева – высоченные горы, справа, за горами и рекой – территория погани, впереди – море. Ортар, конечно, наилучший вариант получается, но там не только меня не ждут – там никого из нас не ждут: нам дан конкретный приказ закрепиться именно здесь. В ссылке мы или просто на смерть отправлены ради каких-то непонятных высших государственных целей – все одно: нет нам возврата в любом случае.

Да и в принципе при всем желании нам сейчас не отступить – горловина еще несколько дней будет непроходима, и это при условии хорошей погоды. А не факт, что она будет хорошей: ночью дождик моросил, да и сейчас тучки нехорошие над головой висят. Даже брось мы телеги и скот, вряд ли выберемся – мало того что надо обладать навыками альпинистов, надо еще хоть немного местность знать.

Люк, ехавший впереди, остановился, спешился, изучил что-то под ногами, прошел вперед, ведя коня в поводу. Через сотню шагов вновь взлетел в седло, направился дальше как ни в чем не бывало.

Скорее от скуки, чем по необходимости, догнал его, спросил:

– Что увидел? Почему останавливался?

– Да ничего, сэр страж. До дождя здесь ходил кто-то недавно, но ливень больно силен, а почва непрочная – размыл все следы. Не пойму кто, сколько и куда, но точно ходили.

– Люди?

– По виду вроде люди, но не могу уверенным быть – дождь мало что оставил.

– А после дождя?

– После дождя тут только наши разведчики прошли, и вон заяц одинокий зачем-то проскакал. Сэр страж, не слыхал я, чтобы зайцы перерождались. Бывает такое?

– Ты не отвлекайся – смотри внимательнее, а о зайцах я сам позабочусь.

Хлопанье крыльев, толчок в плечо, сожалеющий птичий вздох:

– Уныло здесь и сухо, как в пустыне: ни капли вина не нашел. Как печально…

– Зеленый, да ты просто бесполезная пивная бочка с крыльями! Бочка бездонная!

– Вы – рабы своих слабостей, а я – выше них, – гордо заявил самовлюбленный птиц.

– Ты бесполезен. Алкаш. Лучше бы ты был ловчим соколом – добывал нам дичь, а то, знаешь ли, с продовольствием негусто.

– Сын мой, не тешь чрево свое едой обильной – умерщвляй плоть голодом и всяческими лишениями, отчего грешные мысли тебя покинут.

– В наглом павлине опять святоша проснулся? На вино церковное потянуло?

– Было бы неплохо. – В голосе попугая проскользнули заинтересованные нотки.

– А правда, что ваша птица темных чует? – не выдержал Люк.

– Правда, – вынужденно признал я. – Но вино он чует гораздо лучше.

Гордо выпятив грудь, попугай с достоинством произнес:

– Я воистину велик! Эх, где бы теперь кабак найти повеселее! Якорь тебе в зад – к кабаку правь! Сэр уважаемый, я ведь почти засох!

Люк покачал головой:

– Иногда ваша птица мудро говорит – прям как человек: все правильно, и мысли гладко стелются. А иногда чепуху несет и глупости.

– Дураки и мудрость несовместимы, чему кое-кто пример зримый, – хмуро заметил попугай, несомненно имея в виду Люка.

Но тот не обиделся и с орнитологии переключился на насущные проблемы:

– Сэр страж, судя по следу, латники эти гнали быстро, своих лошадок не сильно жалея. Дорога почти везде под уклон идет – далеко могли уйти. Может, и нам поспешить, а то придется ночевать в этом сыром лесу – он, похоже, не собирается заканчиваться. Как стемнеет, комары заедят.

– Время уже далеко за полдень – нам все равно ночевать придется в лесу, даже если прямо сейчас их найдем.

– Вы думаете, они живы еще? – совсем тихо спросил Люк.

– Ничего я не думаю. Надо ходу прибавить – лошади у нас будто на прогулке шагают. Пока следы видны хорошо, будем спешить – лучше где-нибудь внизу привал устроим для отдыха, чем продолжим плестись так до вечера.