своего вида».

«И что же это за техника?».

«Понятия не имею», – будто пожала плечами Анима.

«Чайка», – хмыкнул Зук. Это слово отразилось в его памяти каким-то неуловимым, давним воспоминанием.

Анима уловила, что и в её памяти тоже.

«Анима… мне жаль… жаль, что это произошло с тобой», – вдруг произнёс Зук. «С твоим физическим телом».

– Жаль, что прошлого уже не изменить, – прохрипел он. – Я бы так хотел… так хотел, поступить иначе тогда… Не оставлять тебя одну.. среди той травы.

Анима молчала, но её внимание отвлеклось наконец от самокопания.

Тем временем Зук продолжал:

– Даже несмотря на то, что… быть может, только благодаря этому, благодаря обретённым тобой способностям, я жив до сих пор.

– И всё же…

«Я знаю, Зук», – ответила Анима. «Я видела это в тебе».

«Да? Я вроде не показывал это наружу».

«Барьеры разума уже не преграда для меня», – ответила она. – «Я знаю, что на самом деле произошло в ту лунную ночь. Знаю, что ты ощущал тогда, гонимый и осуждаемый своими бывшими сородичами. Осуждаемый мной».

«И мне тоже жаль, что никто не захотел тебя слушать тогда. Включая и меня саму».

Зук молчал.

«Знаю, что сейчас ты хотел бы прикоснуться ко мне», – продолжала она. – «Хотел бы согреть, не только своими словами, но и своим телом».

Зук хмыкнул:

«Видимо теперь у меня нет секретов от тебя, Анима».

«Видимо да», – улыбнулась она.

«Тогда», – сказал Зук, – «теряется вся интрига».

«Отчасти, да», – ответила Анима. – «Но взамен мы получаем гораздо большее».

«Это верно», – кивнул головой Зук. – «Но для этого нужны обоюдно разрушенные барьеры разумов. С обеих сторон».

«Да, Зук, я знаю и это тоже… но… я так боюсь».

«Пугает неизвестность, но теперь ты ведь знаешь обо мне всё», – произнёс Зук. – «И теперь ты знаешь, кого на самом деле пускаешь в свой дом».

«Знаю», – взволнованно ответила она.

«Тогда… открой свои двери, ведь я вхожу в твой дом не как завоеватель, не как разрушитель барьеров… но как долгожданный гость, желающий поскорее увидеться с самым близким ему существом во вселенной».

Она слушала его. Она слышала его. Она понимала его.

И она открыла для него свой разум, впуская его в свой мир.

В свой внутренний космос.

* * *

Две вселенные приблизились друг к другу, и сплелись воедино, смешавшись своими звёздами и планетами. И в этой новой вселенной больше не осталось страха, порождаемого неизвестностью, ведь каждый тёмный уголок был озарён ярким светом воспламенившихся звёзд.

В ней больше не осталось тайн, сомнений, недомолвок.

Лишь пульсирующее тепло бесконечного множества пылающих сердец.

* * *

«Здравствуй», – открыв глаза, практически одновременно произнесли они, и улыбнулись. Эта внезапная синхронность позабавила обоих.

«Всё ещё хочешь найти новое тело?», – спросил Зук, прекрасно зная ответ.

Слова. Пусть даже в форме мысли. Теперь это было для них лишь забавной игрой, ведь слова были уже не нужны. Передача информации, которой они делились друг с другом, происходила мгновенно.

«Боюсь, теперь тебе уже никогда от меня не избавиться», – засмеялась она. – «Впрочем, это тело для нас уже слишком тесно, поэтому да, всё ещё хочу найти».

«Даже не знаю, как мне пережить такое», – улыбнулся он в ответ.

* * *

Зук медленно разлепил свои веки. Голова всё ещё немного гудела, но головокружение и тошнота всё же ослабли.

«Проснулся?», – услышал он мягкий голос.

«Ага», – ответил Зук и осторожно прикоснулся к гематоме на голове. – «Долго я отсутствовал?».

«Разве это имеет значение?», – голос Анимы был тёплый, и в тоже время какой-то пустой, отстранённый. – «Та птица, это была чайка».

«Да, ты уже говорила», – слегка нахмурился Зук, затем его морда разгладилась: «Так это был всего лишь…».

«Сон», – ответила она. – «Прекрасный сон».

– В этом сне ты сказала, что уже знаешь обо мне всё, – его голос хрипел ещё больше, чем раньше.

«В этом сне ты разговаривал не со мной, но с моим образом, сконструированным твоим собственным разумом».

– Жаль.

«Почему?».

– Потому что это было бы прекрасное завершение нашей истории – этот сон.

Анима промолчала. Содержание сна она увидела лишь после пробуждения Зука, в его памяти. И он понравился ей тоже, как и ему.

«Да», – наконец ответила она. – «И.. знаешь… я и правда знаю о тебе уже многое. И о событиях той ночи тоже, и о многом другом».

– Это хорошо, Анима. Хорошо, – Зук медленно поднялся. – Значит тебе известно и то, что я больше не намерен оставлять тебя.. как тогда.. у пропасти в пустоту.

Он помолчал немного и добавил:

– Даже если бы такая возможность сейчас предоставилась.

«Да, это мне известно, Зук», – ответила она. – «Но, я не чувствую здесь жизни. Видимо, на этот раз это и правда конец… И это я привела нас сюда».

Она вновь замолчала и погрузилась в себя.

– Во-первых, я тоже чувствовал ту нить, и тоже не видел других направлений, – захрипел Зук. – Ри-Кха вообще было всё равно.

Зук смотрел на искалеченную полусферу, продолжающую слабо биться в стену льда, и продолжил:

– А, во-вторых, нравиться тебе или нет, но в этот раз я утащу тебя за собой.

«Она уведёт нас в никуда», – наконец ответила Анима, поняв его замысел.

– Мы всё равно пришли из ниоткуда, так что какая разница?

«Никакой.. Тогда, я направлю все силы на твою… нашу, лапу. Но будет немного холодно, согревать я уже не смогу», – произнесла она, и в её голосе уже скользнула слабая надежда.

– Ничего. Разогреемся обычным способом, – ответил Зук.

Лапу он и правда перестал ощущать, и увлечённый своим занятием, пару раз даже падал на ходу, забыв о её нерабочем состоянии, и направляя на неё вес тела. Вначале он посматривал на сумку с фруктами, но потом всё же отбросил эту мысль. С тремя лапами добраться до верхней поверхности кубического сердца было проблематично, не говоря уже о том, чтобы затащить туда ещё и груз. Да и места там едва хватало только для них с Анимой.

Долго провозившись с лентой, сжатой в клыках, и вскарабкавшись на ближайший выступ, Зуку удалось наконец забраться внутрь полусферы. Там он обессиленно прилёг на поверхности сердца, пытаясь перевести дыхание. Но по крайней мере холода они с Анимой теперь уже не чувствовали. Хотя бы некоторое время.

Он планировал воспользоваться этой лентой, закреплённой внутри, для того чтобы оттащить полусферу к выходу, высвобождая её на волю. Однако возникала проблема – как потом попасть обратно внутрь, да ещё и во время её движения? Снаружи, без помощи стен, ему было уже не допрыгнуть до неё.

В конце концов