пробегают мурашки, несмотря на опьянение, а после приходит понимание, что сейчас мы ровно там, где и должны находиться. И пора сделать наш первый ход.

Прошло чертовски много времени.

Но впервые за несколько лет, сидя в компании братьев, начинаю ценить настоящее. Когда разговоры стихают, и парни начинают засыпать, смотрю на ночное небо и вспоминаю стаю, которая когда-то меня вдохновила. В непроглядной темноте вижу ее так отчетливо. Повернувшись к недавно построенному особняку, замечаю горящий в доме свет и на миг задаюсь вопросом, какие мысли посещают по ночам такого человека, как Роман Хорнер. Вскоре мне не придется гадать об этом. Мало-помалу я разберу по кирпичику его королевство, пока оно не начнет разрушаться. И тогда – только тогда – раскрою себя как ответственного за это вора.

– Я иду за тобой, мерзавец, – запальчиво шепчу, подкидывая полено в костер, и в ту же минуту свет в его доме гаснет.

* * *

Когда воспоминание о той ночи меркнет и я просыпаюсь, голова раскалывается и начинает пульсировать с новой силой. Приоткрыв один глаз, вижу, как рядом крепко спит Сесилия, и морщусь от вторгнувшегося в комнату луча утреннего солнца. Бо заходит в спальню, клацая когтями по паркету, и подталкивает мою свисающую с кровати руку, приказывая своему новому рабу вывести его на прогулку. Встаю слишком быстро, и голова тут же отзывается новой нестерпимой болью, а потом выгоняю пса через черный ход на улицу, чтобы он справил нужду. Дрожа на холоде, резко просыпаюсь от одной мысли.

На шаг впереди, Тобиас.

От страха по телу пробегает дрожь, и я несусь в дом, хватаю оба телефона и иду в ванную, чтобы прочитать пропущенные сообщения.

Рассел: «Новые птицы в гнезде».

Сообщение пришло вчера в восемь вечера. Немного успокаиваюсь, зная, что нас прикрывают натасканные Тайлером Вороны, особенно с тех пор, что я был в невменяемом состоянии. Я нечасто слепо кому-то доверяю, но со временем изо всех сил старался ответить тем же. И все же теперь, когда мне есть что терять и я стараюсь, не зная, что ждет меня впереди, сложно представить ситуацию хуже. Я уже ничего не контролирую и не принимаю решений, как и не в курсе предпринятых ходов, и с каждым днем с этим мириться все невыносимее. Я должен слепо доверять своим, чтобы наладить отношения с Сесилией. Но теперь? Не уверен, что смогу. Тем более когда Антуан что-то задумал. Я не знаю, что им руководит или какие цели он преследует, ведя за мной слежку. Но если он нашел время прислать подручного вместо того, чтобы просто, черт возьми, позвонить, то, скорее всего, что-то назревает.

Ткнув на историю сообщений в одноразовом телефоне, вижу смс от одного из Воронов, от которых избавился после вчерашней пробежки.

Оз: «Он работает один. Его цель – просто докладывать».

«Уверен?»

Оз: «Абсолютно. Он показал нам свой маршрут, и мы прошерстили каждого пассажира на рейсе, в том числе все прочие рейсы в течение нескольких дней после его приезда. Пока что все сходится. Теперь прочесываем окрестности».

«Жди от меня указаний».

Оз: «Понял».

Разозлившись на себя из-за того, что вчера позволил эмоциям и тревоге захватить меня настолько, что напился до потери пульса, беру телефон этого придурка и вижу требование об отчете. Хорошо, что сообщение отправлено всего пару минут назад. Приказ короткий и по существу.

«Quelle est la situation?[89]»

Я копирую предыдущее сообщение.

«Pas de changement[90]».

Когда отправляю ответ, меня пронзает чувство тревоги. Этот ответ выгадает мне еще немного времени, чтобы устранить разногласия с Сесилией.

Жду, затаив дыхание, чувствуя, как зашкаливает тревога, и вижу, что Антуан обычно отвечает с интервалом от часа до пяти. Еще слишком рано предполагать, что он меня раскусил, поэтому отправлю смс Тайлеру.

«Хочу, чтобы с воздуха тоже приглядывали птицы. Сейчас же».

Он тут же отвечает.

Тайлер: «Принято. Нужно поговорить?»

«Я дам тебе знать».

Проклиная сложившуюся ситуацию и чертово бедствие, что учинил вместо романтического вечера, загоняю Бо в дом, а потом крадусь через спальню в ванную и тихо закрываю за собой дверь. Посмотрев в зеркало воспаленными глазами, умываюсь, чищу зубы и прополаскиваю рот, после чего глотаю две таблетки обезболивающего, найденного в шкафчике с лекарствами. Когда бросаю последний взгляд в зеркало, на меня обрушивается правда вчерашней ночи.

– Спасайся бегством, trésor.

Держа телефоны в руках, тихо открываю дверь и кладу их в спортивную сумку, а после снова ложусь в постель. Сесилия шевелится, когда кровать прогибается под моим весом, и с облегчением выдыхаю, вернувшись в постель и не разбудив ее.

Сегодня она специально проспала дольше обычного. Это успокаивает и ужасает одновременно, поскольку не помню ничего, кроме того, что дочитал книгу и вылакал попавшуюся под руку бутылку.

В голове мелькают обрывки случившегося после того рокового глотка и словесного извержения. Точно знаю, что извинения не помешают.

Сесилия видела огоньки? Надо думать, что да – спасибо этому псу, мистеру Зассыхе.

Хотелось бы надеяться, что это было некой отрадой для конченого идиота, коим я себя выставил. Но я знаю Сесилию и знаю ее сердце. Чего не знаю, так это, может ли ее сердце снова меня простить – особенно теперь. Я пригласил Сесилию на свидание, а она вернулась домой и увидела чертов бардак. Испачканный, смотрю на нее, а потом осторожно убираю волосы от ее лица, чтобы рассмотреть лучше. Не увидев ни припухших глаз, ни дорожек слез, радуюсь. От меня, несомненно, разит джином и отчаянием, но я хочу посмотреть, как она отреагирует, когда наконец проснется. Ее поведение скажет все, что мне нужно знать. Долго ждать не приходится, поскольку стоит мне ласково провести ладонью по ее телу, как Сесилия улыбается и распахивает глаза.

Слава богу.

– Как себя чувствуешь?

Я хмурюсь.

– Будто пробежал марафон с капельницей из джина и вина.

Она улыбается еще шире, и это стирает все мои тревоги.

– Примерно это и произошло.

– Извини, я не хотел…

Она закрывает мне рот ладонью.

– Ты много извинялся. Много кричал. Многое рассказал. И отчасти избавился от груза прошлого. Жаль, что ты не умеешь делиться переживаниями, – она поджимает припухшие со сна губы. Взволнованно нахмурившись, кладет руку на мою раскалывающуюся голову и нежно водит пальцами по волосам. – Ты что-нибудь помнишь?

– Немного.

– Ну, для начала, ты дал негативный отзыв книге, – говорит она, и в спальне раздается ее тихий смех.

Я морщусь –