Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты не беспокойся об Эзре, — говорит Солон, и его лицо на мгновение темнеет. — Он знает, что я убью его, если еще раз прикоснется к тебе.
При этих словах мое сердце громко забилось.
— Не романтизируй мои слова, — добавляет он. — Я просто собственник по отношению к тому, что принадлежит мне.
— Я не твоя, — сухо напоминаю я ему. — Хотя очевидно, ты так думаешь, раз трогаешь меня в любое время, когда захочешь.
Он одаривает меня кривой улыбкой, его глаза блестят.
— Прости, разве ты не рада, что я заставил тебя кончить за десять секунд?
Все мое тело горит от воспоминаний, и я делаю глубокий, прерывистый вдох, чтобы успокоить свои нервы — и гормоны.
— Нет.
Но в то же время, да. Мое тело хочет этого, и сердце тоже, но мозг говорит обратное; говорит, что нужно всегда держать дистанцию.
Он издает раздраженный звук.
— Не углубляйся в мысли. Я просто проявляю свою власть над тобой.
Я бросаю на него острый взгляд.
— Да, что ж, может быть, однажды я смогу проявить свою власть над тобой.
Это вызывает легкую улыбку на его лице. Он встает на ноги, подходит к дивану и смотрит на меня сверху вниз.
— Я рассчитываю на это, — уверенно говорит он.
Затем он поворачивается и идет к барной стойке в углу.
— Хочешь выпить? — спрашивает он, снимая крышку с хрустального графина с приятным хлопком. — И я не про кровь. Это попозже.
Я получаю эмоциональный — и физический — удар хлыстом от нашего взаимодействия. Делаю еще один глубокий вдох, затем решаю, что крепкий напиток — это, пожалуй, то, что мне нужно. Очень крепкий, это точно.
— Хорошо.
Он бросает на меня взгляд через плечо, как будто услышал мою последнюю мысль, а затем разливает напитки, подходя с двумя хрустальными бокалами «хайбол» в руках.
— Держи, — говорит он, протягивая мне один. Подносит свой бокал к моему, чокаясь с музыкальным звоном. — Выпьем за новые начинания.
Я смотрю на него снизу вверх, сразу же попадая в его пристальный взгляд, его зрачки становятся больше, чернее, заполоняют весь мой взор. Он подносит свой бокал к губам, не прерывая зрительного контакта, и я делаю то же самое, глотая восхитительный обжигающий скотч.
Затем он снова садится в кресло, скрестив одну ногу, положив лодыжку на колено, принимая элегантную позу. Он напоминает мне большого кота, и я вспоминаю следы когтей на лестнице, гадая, что там произошло. Но на данный момент у меня к нему так много вопросов, что придется подождать.
— Ты все еще носишь ожерелье, — одобрительно говорит он.
Я автоматически прижимаю пальцы к рубину, это уже вошло в привычку.
— Я слишком боялась его снимать.
Его лоб морщится.
— В самом деле? И почему?
— Родители сказали, что он заколдован.
— И они не против, если ты его будешь носить?
— Они сказали, — я делаю паузу, облизывая губы, — что это для моего же блага.
— Они правы, — говорит он через мгновение, делая глоток своего напитка.
— Зачем оно нужно? Отслеживать меня?
Он усмехается.
— Я могу выследить тебя и без этого, лунный свет.
Я пристально смотрю на него, ожидая продолжения.
— Оно дает тебе знать, когда я рядом, — объясняет он и делает еще один глоток напитка.
— Типа предупреждение?
Он бросает на меня холодный взгляд.
— Ну да. Думай так, если хочешь.
Я решаю сменить тему.
— Итак, что случилось со мной прошлой ночью? Что такое… «Черное солнце»?
Он мгновение наблюдает за мной, слегка расслабляясь.
— Некоторые называют это «Завесой», но зависит от того, кто ты и куда идешь. Это мир между мирами.
— Что это значит? — спрашиваю я.
— В этом мире существует больше измерений, чем то, в котором мы существуем, — говорит он с еще большим терпением. — И под «мы» я подразумеваю человечество. «Черное солнце» используется в основном вампирами, но иногда ты можешь встретить там и людей, обладающих особыми способностями. Не только колдовство, но и другое.
— Значит, нормальные люди не могут туда попасть?
Он приподнимает плечо.
— Нормальные люди могли бы, но проблема в том, чтобы проникнуть за «Завесу», нужно создать свою собственную дверь, и не многие люди могут это сделать. И нужно быть осторожной в том, куда направляешься, — он замечает озадаченное выражение на моем лице. — Например… раньше, когда расплачивались кредиткой, ее помещали в импринтер и делали несколько копий на копировальной бумаге. Верхний слой — этот мир, следующий — Черное солнце, остальные — слои под ним.
— Значит, есть еще один слой там, в котором я была?
Он кивает.
— Мы можем пойти туда?
— Да, — осторожно отвечает он. — Но ты этого не хочешь.
— Почему это?
— Потому что уровни снижаются, Ленор, а не повышаются. Понимаешь, о чем я говорю? Даже такие проклятые и бездушные, как мы, не хотят играться с Адом.
— Бездушные? Говори за себя.
— Да, — коротко отвечает он, пристально глядя на меня, пока я не опускаю взгляд на свой напиток.
— Итак, все вампиры ходят туда? Я никого там не видела. Просто… тени. Это меня напугало.
— Это теневые души. У тебя есть право пугаться.
— Теневые души?
— Души, запертые в чистилище, сгоревшие дотла, от них остается только тьма. Они жаждут всех, у кого бьется сердце. Похитители душ. Лучше всего держаться от них подальше, если сможешь.
Мои глаза расширяются.
— Похитители душ? Я никогда больше туда не вернусь.
— Это неприятное место, — говорит он со вздохом, вертя в руках бокал и наблюдая, как кружится карамельная жидкость. — Но иногда это необходимо. Не только потому, что там время течет по-другому, но и потому, что это позволяет нам спрятаться на долго время.
— Подожди, время течет по-другому?
— Время, которое потребовалось тебе, чтобы сбежать от «Темных глаз» и добежать до своей квартиры, заняло меньше минуты.
Я качаю головой.
— Нет. Я бежала быстро, но минут десять.
— Не для этого мира. Это самое близкое понятие телепортации. Там, внизу, кажется, что время течет нормально. Но здесь, наверху, кажется, что ты исчезла всего на мгновение, — он замолкает, задумчиво прикусывая нижнюю губу. — Давным-давно, когда мы еще не привыкли к настоящему солнечному свету, нам приходилось убегать в «Черное солнце» на шесть месяцев.
— Зачем?
— Мы прибыли из страны полуночного солнца, — говорит он. — Половину года мы живем в темноте, другую половину солнце никогда не всходит. Потусторонний мир был нашим спасением.
Постепенно меняется