– Чего еще вам недостает? – спросила Мишель.

На экране появился доктор Синклер. Такой, каким его привыкли видеть. Он сидел в своем «львином кресле» за большим антикварным столом. Был одет в роскошный темно-синий костюм довоенного производства. Белоснежные волосы и аккуратная борода директора Эдена сверкали от чистоты и аккуратности. Теперь казалось, будто два совершенно обычных человека общаются через стекло или на видеоконференции. Только на столе рядом с доктором Синклером сидел молодой орангутанг.

– Пожалуй, ощущений, – ответил он на вопрос мадемуазель Барбье.

– Разве принцип абсолютной идентичности в вашем случае не действует? – поинтересовалась та.

– Идентичности чему? – губы доктора Синклера скривились в усмешке. – Вы можете бегать по парку, когда спите? Случаи лунатизма не в счет, разумеется.

– Нет, – улыбнулась Мишель, пытаясь понять, куда клонит бывший директор Эдена.

– Слепому недоступны цвета, глухому – музыка, а мне чувства. Так яснее?

– Но ведь ваше тело до сих пор живет, оно где-то лежит, в некой нейронной капсуле… Хоть вы и отказываетесь называть ее местонахождение, – осторожно заметила Мишель.

– Судя по тому, что я перестал чувствовать что-либо похожее на тактильные, вкусовые или болевые ощущения, логично предположить мою физическую смерть, – рассмеялся Синклер.

– Но тогда и ваше сознание угасло бы! Прекратилось бы излучение мозговых импульсов. Вы бы не смогли более находиться в нейролингвистической среде, – предположила Мишель. – Правда, действие омега-вируса еще не изучено…

– А Эден является аналоговой средой, где принцип восприятия точно такой же, как в нервной системе человека, – сказал Синклер. – Так что я могу и не знать, что умер. Для обезьянина реально то, что видит глаз, весь процесс сознания – это сплошное обнаружение. Если заметишь то, чего до тебя никто не замечал, это будет открытие. Если заметишь то, что другие замечают, а ты нет, это будет прозрение, – лукаво подмигнул директор Эдена. – Лично я давненько не заглядывал в свою нейрокапсулу и понятия не имею, что там творится. Если вы не успели рассмотреть, как я выгляжу, могу показать вам еще раз.

С этими словами доктор Синклер начал медленно рассыпаться на белые символы! А кабинет за его плечами превратился в синий режущий глаза фон.

– Ну как? – раздался из динамиков голос директора. – Кстати, голос тоже ненастоящий. Хотите послушать, как он звучит на самом деле?

По помещению прокатился страшный гул, похожий на вой, прерываемый звуками вроде «бииип» и короткими, едва различимыми звоночками. Все эти отдельные трудно различимые сигналы тонули в непрерывном сухом треске.

Мишель выдержала несколько секунд, потом зажала уши руками.

Жуткий вой прекратился.

На экране снова появился доктор Синклер в человеческом виде.

– Я не человек, Мишель, – сказал он, – когда вы это поймете, нам будет гораздо легче общаться.

– А кто же вы? – спросила Барбье.

– Не знаю, – доктор поднял ладонь вверх, и в ту же секунду на его ладони появился очаровательный белый мышонок. – Может, я фокусник? А? Как думаете?

Сказав это, Синклер подул на мышонка. Тот мгновенно превратился в большое шоколадное печенье с миндальной обсыпкой. Директор протянул его орангутангу. Тот взял печенье, задумчиво поглядел на него и откусил половину, обсыпав доктора Синклера крошками.

Директор невозмутимо отряхнулся.

– Но вы сохранили все человеческие свойства, чувство юмора, например, – улыбнулась Мишель, только нервное движение карандаша в ее руке выдавало степень волнения личностного аналитика.

– Чувство юмора свойственно высшим приматам, – ответил Синклер. – Взять хотя бы Юджина. Юджин!

Орангутанг тут же залез на спинку «львиного кресла» доктора. Добравшись до самого верха, он расположился на огромной рычащей львиной голове, венчавшей замысловатую резьбу.

– Вы знаете, какое у него чувство юмора? – спросил Синклер, не глядя на обезьяну, которая смотрела на директора Эдена сверху, старательно пародировала все его движения и даже мимику. – Вот, к примеру, сейчас он меня передразнивает…

– Вы же не видите этого, – удивилась Мишель.

– Забудьте, где физически находятся мои глаза и куда они смотрят, – со вздохом ответил Синклер. – Того, что вы сейчас видите, не существует. Показать вам еще раз, как я и Юджин выглядим на самом деле?

– Нет, спасибо, – отказалась Барбье. – Все же это… Это так непривычно. Юджин тоже подключен к виртуальной среде Эдена?

– Ну разумеется, – директор посмотрел на личностного аналитика с таким разочарованием, что Юджину даже не удалось его передразнить. – В отличие от меня он местонахождения своего стеклянного гроба не скрывает. Вы, должно быть, уже нашли его в зоологической лаборатории Эдена, место двадцать один. Предваряя ваш следующий вопрос, скажу, что к виртуальной среде можно подключить всех, у кого есть способность к речи.

– Юджин умеет говорить? – удивленно приподняла бровь Мишель.

Синклер глубоко вздохнул и откинулся назад.

– Что вы закончили? – спросил он и добавил, не дожидаясь ответа: – Передайте президенту, чтобы они отозвали лицензию у этого заведения. Или вы пытаетесь удивить меня?

– Я знаю, что высшие приматы имеют свой примитивный язык – жесты и ограниченный набор звуков, – спокойно сказала Мишель. – Но это нельзя считать той речью, что дает возможность трехмерной идентичной репликации внутри Сети.

– Предлагаю не развивать эту тему, – мрачно остановил ее Синклер. – Давайте ближе к делу. Вы нашли Громова?

– Мы приняли все необходимые меры, – сказала Мишель. Она вынула из папки оптический диск и вставила в специальный слот. – Вот посмотрите. Человеку, что доставит вашего ученика нам живым и невредимым, обещана астрономическая награда и гарантирован свободный выход из хайтек-пространства, если он пожелает. То есть любой контрабандист, мародер или даже сам Джокер могут привезти Громова к нам, получить деньги и уйти с этими деньгами на все четыре стороны…

– Я не спрашивал, что вы сделали, – холодно перебил ее Синклер, – я спросил, нашли ли вы Громова.

Мишель потупила глаза и крепко сжала в руке карандаш.

– Как раз об этом я и хотела поговорить, доктор Синклер. Мы просканировали все хайтек-пространство, активировав программу поиска людей «Большого брата». Наши агенты и информаторы утверждают почти со стопроцентной долей вероятности, что Громова нет в пригодных для жизни зонах лотек-пространства…

– А Буферная зона? – директор Эдена нахмурился.

– У нас нет соглашения с командором Буферной зоны о поиске и выдаче людей, – начала объяснять Мишель.

– И вы хотите просить об отсрочке? – Синклер улыбнулся и прищурил глаз.