Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Традиция ценных советов командующему фронтом в мемуарах продолжилась также в описании событий, последовавших за прорывом корпуса Белова через Варшавское шоссе. Преуспел в этом начальник разведки 1-го гв. кавкорпуса А.К. Кононенко в мемуарах, написанных в 1959–1962 гг., но не изданных по цензурным соображениям. Уже в наше время они были обработаны и изданы Ф. Д. Свердловым. Одна из основных претензий к Г.К. Жукову заключалась в жалобах на недостаточное прикрытие действий кавалерийского корпуса с воздуха:
«Майор Холод <командир авиаполка. — А.И. >в 23 часа 5 февраля сообщал Белову:
«Командующий ВВС 10-й армии подчинил нас себе и приказал прикрывать район армии. На мой доклад, что я имею задачу 1-го гв. кавкорпуса, мне ответил начальник штаба ВВС 10-й армии, что есть приказ Жукова о том, что 66-й ИАП в течение 4 и 5.02.42 должен выполнять задачу 10-й армии.
Жду указаний. Майор Холод».
Приказ прикрывать 10-ю армию был отдан 66-му ИАП как раз в момент, когда группе Белова было приказано атаковать Вязьму и во что бы то ни стало овладеть городом. Что же это — ошибка, досадное совпадение, недоразумение или оплошность? — спрашивает Кононенко.
Но еще хуже обстояли дела с прикрытием истребителями группы войск Белова в дни ее наступления на север на соединение с кавкорпусом Соколова. Здесь вообще командующий фронтом забыл о прикрытии ее с воздуха»[118].
Намеки, как мы видим, следуют вполне прозрачные: злобный командующий фронтом решил извести кавалеристов и намеренно лишил их поддержки авиации. Однако начальник разведки 1-го гв. кавалерийского корпуса просто не в курсе. Г.К. Жуков проблему поддержки действующих у Вязьмы соединений понимал и докладывал о необходимых мерах И.В. Сталину 22 февраля 1942 г.:
«Брать авиацию армий приказ № 0127 запрещает. Западный фронт, имея в своем распоряжении всего лишь один полк ТБ-3, не может сейчас совершенно прикрыть 12 дивизий, действующих в районе гор. Вязьма, жел. дорожных перевозок и выгрузочных районов.
Прошу усилить фронтовую авиацию на 2 полка «Харрикейнов» для обеспечения Белова, Соколова, Ефремова и на 2 полка ЯК-1 для помощи армейской авиации для усиления отпора авиации противника при массированных налетах для прикрытия перевозок»[119].
События лета 1941 г. и битва под Москвой выявили существенный изъян в организации ВВС Красной армии. Командующий фронтом (см. ссылку Г.К. Жукова на приказ № 0127) не имел возможности массировать авиацию фронта на ключевом направлении действий своих войск. Тот же самый приказ № 0127 был «виновником» того, что командующий 10-й армии мог запретить использование 66-го ИАП-а в интересах конников Белова. Это если оставить без внимания тот факт, что в некоторые дни в этом авиаполку было по… три (!) исправных самолета. К тому же в начале февраля Жуков вникал в обстановку в полосе подчиненного ему в новой должности Калининского фронта. В те дни, о которых пишет Кононенко, Жуков находился в штабе 20-й армии А.А. Власова, т. е. на противоположном от Юхнова крыле Западного фронта.
Глобально проблема была в том, что большая часть авиации была размазана по армиям. То есть между авиаполком в нужной точке и командованием фронта чаще всего было промежуточное звено в лице командования армии. Соответственно, если в полосе одной армии решалась судьба операции, то ВВС этой армии работали на износ, в то время как ВВС армии на более спокойном участке фронта действовали с куда меньшим напряжением и даже искали, чем заняться. Подобная система сложилась до войны и, к сожалению, не прошла проверку на прочность. Эта проблема была решена весной 1942 г., когда начали формироваться воздушные армии. Тем самым командующий фронтом управлял всеми силами авиации, распределяя ее между армиями в зависимости от текущей обстановки. Первая воздушная армия, как и следовало ожидать, была сформирована в составе Западного фронта. Но в период, когда Белов и Ефремов сражались под Вязьмой, ее еще не было. Поэтому фраза в мемуарах А.К. Кононенко «Утром 31 января Белов пишет командующему Воздушной армией Худякову…» звучит просто издевательски. Мало того, что 1-я воздушная армия