Это компас, который дал мне отец Хансы, дрожал, словно телефон, поставленный на виброзвонок. Я достала его из кармана, и дрожь прекратилась. Я взглянула на циферблат. Стрелка указывала все время в одном направлении – мне за спину, на юго-восток, рвалась туда, как собака с поводка. Я стиснула компас в руке и направилась к лифту.

Спустившись вниз, я быстро зашагала по улицам, глядя на компас и молясь, чтобы София не села в такси. Легкий ветерок крутился вокруг меня – только вокруг меня, не трогая ни мусор, ни пыль. Клянусь, я видела, как невеста-призрак смотрит на меня из-за уличного фонаря.

Тротуары все пустели. Темнота сгущалась, а потом, дойдя до высшей точки, стала понемногу проясняться. Бессонный город наконец уснул, звезды сияли в светлеющем небе. Шаги мои звучали глухо, зато дыхание я слышала так ясно, будто шла с зажатыми ушами. Мне казалось, что я иду во сне, но в снах все казалось более реальным.

Я вышла в какой-то промышленный район, и тут стрелка вдруг резко дернулась и указала на здание справа. По размеру оно напоминало небольшой склад, фасад был облицован плиткой из армированного стекла. Здание рисовалось на фоне неба словно украшение для Хеллоуина. Оно казалось не просто пустым, а заброшенным. Но передо мной была боковая дверь – ржавый металлический прямоугольник, – и она была открыта. Кто-то подпер ее кирпичом, чтобы не закрывалась.

Может быть, София. Или тот, кто ждал ее там.

Весь этот район походил на старое недопроявленное фото. Только это здание было резким. Затаив дыхание, я открыла дверь пошире и скользнула внутрь.

Когда-то, когда я просыпалась в страхе в темной комнате, Элла учила меня: постарайся не двигаться, подожди, пока глаза привыкнут к темноте и проступят очертания того, что в ней прячется. Сделав несколько глубоких вдохов, я разглядела неровный ряд вращающихся стульев. Свернутый трубкой ковер и отключенную кофемашину на столе. Это был какой-то офис, в нем воняло нафталином и спреем от тараканов.

И еще чем-то. Металлический запах скотобойни подсказал мне: нужно спешить, нужно идти вперед, к черному сердцу этого дома.

Возле ряда стульев была еще одна дверь. Ручка повернулась у меня в руке, и я оказалась в коридоре, где окна были только с одной стороны. Здесь запах ощущался сильнее, и здесь кто-то был – прямо только что отступил из полосы света в тень.

Он тут же исчез, но я успела его увидеть, и в глазах словно отпечатался его силуэт. Маленький, юркий, и в нем было что-то знакомое. Что-то такое, отчего во рту у меня сразу пересохло, а сердце заколотилось – и не только от страха.

Я пошла за ним. Пол тут был бетонный, весь в каких-то непонятных пятнах. Мои кроссовки ступали по нему бесшумно. Сначала я ничего не слышала, а потом уловила дыхание, такое ровное, что стало ясно: он делает это намеренно. Бросает мне под ноги хлебные крошки.

Я пошла за этими крошками. Крутой поворот налево, в коридор, где горела красная табличка: ВЫХОД. Дверь на другом конце только что закрылась. Я подбежала к ней, поспешно распахнула, пока ее не заперли с той стороны, и оказалась в другом офисе, с окном из армированного стекла, выходившим на улицу. На другом конце тоже была закрытая дверь, но вряд ли тот, кого я преследовала, успел уйти через нее. Фары проезжающей машины осветили комнату – всю, каждый угол.

Пусто! Я выругалась и достала телефон. Надо попробовать дозвониться до Софии. Из-за двери глухо донесся звук ее обычного рингтона. Не успел он еще смолкнуть, как я ворвалась в комнату с высоченным, как в спортзале, потолком, с бледными полосами неба в застекленной крыше. Здесь запах стал еще сильнее.

Я все еще держала телефон возле уха и едва не уронила его, когда на том конце кто-то снял трубку.

– Алло? – Я стиснула телефон в руке. – София?

Молчание. Затем вздох и… смешок. Он вошел мне прямо в мозг, пронзив его ужасом, словно током. Перед глазами замелькали какие-то светящиеся пятна.

– Кто это? – прошептала я.

– Мышка, мышь, спеши домой… – послышался шепот в ответ. Звонок оборвался. Когда я снова набрала Софиин номер, у нее сразу включилась голосовая почта.

Она была рядом. И с ней кто-то еще, кто-то знакомый – я почти узнала этот смешок. Я найду их обоих, буду искать ощупью в темноте. Передо мной ничего не было, только тени и тусклые полосы лунного света. Я открыла рот и сделала шаг.

Дверь распахнулась сама собой.

Финч иногда перебирал в памяти разные вещи, по которым скучал.

Душ. Настоящий кофе. Пельмени. Новые книги. Бассейн – чтобы открыть глаза под безмятежно-голубой толщей хлорированной воды и увидеть, как дрожат на ней огоньки. Еще он скучал по собакам. Там, в Сопределье было только бродячее племя безумных кошек: они с невинным видом проскальзывали в сказки, и вид у них был такой умудренный, что Финч несколько раз пытался украдкой завести с ними разговор. Без толку.

При этом ему казалось, что в целом он не так уж и скучает по жизни на Земле. Убеждал себя, что отказался от нее с радостью.

Но когда слова Иоланты открыли новую дверь, и в эту дверь влетели молекулы другого мира, он все понял.

Когда он вдохнул запахи химикатов, металла и чешуек отмершей кожи, запахи того мира, который его сотворил, он понял, что опять обманывал себя.

Только что никакой двери там не было, и вдруг появилась. Косой прямоугольник, словно начерченный детской рукой, казалось, весь был пронизан полосами света. Несколько секунд дверь просто вызывающе светилась на стене.

А затем открылась. Из-за нее потянуло холодным воздухом, серым, как камень. Там, за этой дверью, был другой день. Другой мир. Что это – Страна Ночи?

В дверях стояла женщина.

Сначала это был просто силуэт, обрисованный светом по краям. Затем она шагнула в дверь и оказалась незнакомкой в линялой черной одежде, со светлыми косами. В глазах у нее был какой-то циничный кошачий блеск. Если она и удивилась, увидев меня, то ничем этого не выдала. Она была загадкой, и я, наверное, еще долго смотрела бы на нее, но из-за ее спины в дверь шагнул еще кто-то.

Кто-то с изумленно распахнутыми глазами, худой и высокий – выше, чем я его запомнила… Он держал руки на весу, словно входил в холодную воду.

Я застыла на месте.

Оказывается, я столько всего запомнила не так. Он был худее, чем я его представляла. И какой-то голодный. Двигался так, словно им владели голод и беспокойство. Джинсы на нем вытерлись до белизны. И волосы острижены.

Он еще не видел меня. У меня было еще немного времени, чтобы подумать. Несколько секунд на то, чтобы принять правильное решение.