тот голос, который выделялся своей мелодичностью в общем церковном хоре. Селия была прекрасна, она была любима, она принадлежала ему.

Меррилл как раз кончил бриться, когда раздался стук в дверь и посыльный без разрешения впустил в номер незнакомца. Скотовод вышел в спальню и увидел ожидающего там маленького смуглого итальянца с пышными усами и рыскающими по сторонам глазками.

– Привет, – сказал Меррилл. – Кто вы?

– Приношу глубочайшие извинения, что вынужден вас потревожить, – ответил незнакомец. – Но это чрезвычайно важно. Я состою на службе у правительства. Показать документы?

Боб Меррилл беспомощно уставился на врученные ему непонятные бумаги со штампами и печатями.

– Ничего не понял, – сказал он, возвращая внушительный набор. – Наверно, вы хотите глянуть на мои документы? Прошу…

Он достал свой паспорт.

– Ага… – Итальянец прочитал документ. – Значит, вы американец, синьор.

– Можете быть уверены, – ответил Меррилл. – Один из немногих оставшихся. Это все?

Итальянец пожал плечами и прошелся по комнате, разглядывая вещи Меррилла. Внезапно он развернулся с трагическим видом.

– Если вы американец, синьор, – воскликнул он, – почему же вы служите врагам Италии в качестве шпиона?

Боб Меррилл слышал, что сейчас все путешественники находятся под подозрением, и только дружелюбно улыбнулся. Однако сердце у него упало. Сумеют ли его понять здесь, в этой чужой, диковинной стране, где он чувствовал себя таким одиноким и потерянным?

– Чепуха, Тони, – добродушно сказал он. – Кто-то подсунул вам ложный донос.

– Этот кто-то поставил нас в известность, – ответил маленький человечек, – что вы везете с собой документы чрезвычайной важности. Я обязан вас обыскать, синьор.

– Обыскивайте, черт вас побери, – расхохотался скотовод. – Думаю, в этом деле вы дока. Только пошевеливайтесь, а то меня ждет внизу завтрак.

Он встал у окна, а маленький человечек склонился над его чемоданом, торопливо перетряхивая его содержимое. Дома, среди своих, Боб просто взял бы незнакомца за шкирку и отправил куда подальше. Но здесь, в Риме…

– Там ничего нет, Тони, – улыбнулся он. – Не тратьте зря время. Я чист, как невинное дитятко.

Итальянец остановился. Его взгляд упал на эбеновую трость, стоящую в углу комнаты. Он подошел к ней и обхватил золотого слона обеими руками. Ручка отсоединилась, и представитель правительства достал из отверстия в трости тонкий рулончик бумаг. Меррил смотрел на это широко открытыми от удивления глазами.

– Значит, ничего не везете, да? – Итальянец развернул бумаги на столе. Меррилл увидел на верхнем листе какие-то извилистые линии, крестики и надписи. – А это что? Карта провинции Шампань во Франции с оборонительными рубежами и расположением войск. Сведения для Австрии, страны, с которой Италия уже больше месяца находится в состоянии войны. Синьор, вы арестованы!

Меррилл протер рукой помутневшие глаза.

– Послушайте, – сказал он, – я ничего об этом не знаю. Мне эту трость подарили. Это сувенир от приятеля.

– Синьор, с такими слабенькими...

– Но это правда!

– У вас еще будет возможность все объяснить. Но советую придумать более правдоподобную историю. Впрочем, особого значения это не имеет. Вы схвачены на горячем. Так что вас ждет тюрьма, синьор, а то и расстрельный взвод.

– Никаких тюрем. Вам потребуется сто таких, как вы, чтобы туда меня засадить.

– Значит, за вами придет сотня человек.

– Сегодня после обеда я отправляюсь во Флоренцию. У меня там свидание с леди…

Меррилл беспомощно взглянул на итальянца.

– Надеюсь, та леди не слишком очаровательна, – ухмыльнулся тот. – Пройдет много недель, пока вы ее увидите… Если увидите вообще… Не заставляйте меня ждать, синьор.

Меррилл шагнул к окну. Значит, Фишер шпион и решил его использовать для своих целей. Это было ясно. Где-то по дороге его сообщник должен был избавить его от трости. Он посмотрел на чужую жизнь за окном, где он почувствовал себя беспомощным даже еще до того, как попал в беду. Не стоило ему ехать туда, где мало кто говорит на его языке. Да еще при том, что его оправдания казались слабыми на любом наречии. Они выглядели неубедительными. Они звучали фальшиво даже для его собственных ушей. Теперь он наверняка попадет в тюрьму. Он вспомнил реплику в одной из виденных им пьес: «Итальянские тюрьмы чертовски неуютны». А тем временем Селии придется ждать, ужасаться, горевать.

– Пошли, синьор, – поторопил его маленький коротышка.

Внезапно в голове у Меррилла мелькнула фраза, которую несколько раз повторил Фишер, когда разговор у них зашел о подкупе. Тот утверждал, что ни один итальянский чиновник не устоит, если ему умело предложить взятку. Он повернулся и взглянул итальянцу в глаза.

– Послушайте, – сказал он, – вы защитили честь своей страны. Может, этого достаточно? Какой вам смысл тащить меня в тюрьму? Никакого. Если вы готовы закрыть глаза на это происшествие, я мог бы сделать вам достойный подарок.

Итальянец выпрямился во весь свой невеликий рост.

– Вы оскорбляете не только меня и мой чин, – сказал он, – но и мое правительство. Это подло с вашей стороны. Пошли, синьор.

– Пятьсот долларов, – сказал Меррилл. – Нет, я переведу на ваши деньги. Так звучит больше. Две тысячи пятьсот лир – вполне приличная сумма. Уходите отсюда и забудьте о том, что нашли, – и она ваша.

Коротышка улыбнулся.

– Дешево же вы меня цените, – сказал он. – Нет, синьор, и еще много раз нет. – Он подошел поближе. – Десять тысяч лир, – тихо добавил он, – и ни чентезимо меньше.

– Две тысячи долларов, – возразил Меррилл. – Это уже наглость. Ведите меня в тюрьму. – Он надел шляпу. – Надеюсь, я смогу связаться с посольством, – заметил он.

– Если захотите, – согласился итальянец. – Трое ваших земляков, которых мы поймали, как и вас, связывались. Ничего хорошего из этого не вышло. Начнутся переговоры… У вас это называется волокитой. А тем временем вы будете сидеть в тюрьме.

Меррилл задумался. Про себя проклял Генри Фишера. Подумал о Селии…

– Ладно, – сказал он. – Пошли в банк, я получу там наличные по аккредитиву. Я бы, конечно, так просто не сдался, но сейчас мне нельзя здесь задерживаться.

Они вышли на солнечный свет, трость из черного дерева итальянец нес сам. В отделении «Банка д’Италия» Меррилл показал свой паспорт и закрыл аккредитив, получив взамен десять итальянских банкнот по тысяче лир каждая