Ведущая. Сейчас по городу начали циркули­ровать слухи, что всему виной стали ошибочные, а то и провокационные выступления лидера общест­венно-политического движения «Гражданское дей­ствие» Владимира Русакова, который якобы наме­ревался на этих студенческих беспорядках нажить собственный политический капитал. Но вот мы только что слышали, что случилось с ним самим...

Турецкий. Я еще не настолько вник в здеш­нюю ситуацию, чтобы с абсолютной уверенностью ответить на такой вопрос. Но, насколько мне из­вестно, Русаков не нуждался в повышении собст­венного рейтинга. Он и так был достаточно популя­рен и заметен на политической арене вашего регио­на. Об этом говорят его публикации в газетах, так отзываются о нем практически все, с кем мы успели встретиться.

Ведущая. Мы только что услышали о смерти Владимира Михайловича. Известны ли вам какие- нибудь подробности его гибели?

Турецкий. Я мог бы сослаться на тайну следствия и не отвечать на ваш вопрос. Но как раз сейчас в интересах следствия я должен приоткрыть завесу и сказать правду: здесь умышленное убийст­во! Это с достоверностью установлено следствием.

Ведущая. Не связываете ли вы происшедшее с предстоящими менее чем через два месяца выбо­рами нового губернатора?

Турецкий. Собственно, это был первый во­прос, который я услышал, только ступив на вашу землю. Мы пока не имеем данных, подтверждаю­щих эту версию. Будем работать, будем подбираться к истине.

Ведущая. Как долго вы думаете пробыть у нас?

Турецкий. Ровно столько, сколько потребу­ет самое тщательное и объективное расследование.

Она поблагодарила его, и Турецкий поехал в свою гостиницу, торопя минуту, когда увидит своих помощников, вернувшихся с очередным уловом: Рыжков — из библиотеки и госпиталя, где лежали раненые омоновцы, Данилов — из больницы. Он чувствовал, что это дело начинает захватывать его по-настоящему.

От Степногорского телевидения до спецгости­ницы УВД, где поселили Турецкого с его маленькой командой, на машине ехать было минут двадцать. Они промахнули несколько кварталов, то взбираясь по улицам, поднимавшимся на холмы, то ухая вниз

по крутым спускам. Турецкий с интересом разгля­дывал новый город, всегда имеющий свое, особен­ное лицо, крутил головой, пока не заметил, что за ними неотступно петляют два «жигуленка»: палевая «семерка» и «девятка» цвета мокрый асфальт.

«Занятно, кто бы это мог быть? — подумал он. — Уж здесь-то, кажется, я никак не мог успеть нажить себе врагов. Кто это и почему привязались?»

Он проверил оружие и усмехнулся над собой: что может противопоставить один человек атаке чуть ли не десятка преследователей? Он мысленно перечислил тех, кто мог бы за ним таскаться и вести наблюдение: ребята из местного УВД, приставлен­ные «пасти» москвичей, чтоб не разрыли ненароком каких-нибудь нежелательных фактов, бдительные парнишки из областного УФСБ, рядовые бандиты, ну и наконец, журналисты, доморощенные папарацци, посланные своими шефами разнюхать, где поселили столичную знаменитость.

Вскоре они приехали, и Турецкий поднялся к себе на третий этаж. Но не успел он и плащ сбро­сить, как снизу позвонил дежурный гостиницы:

— Господин Турецкий, вы у себя? К вам хотят пройти какие-то люди.

«Странно, — подумал он. — Уж где-где, а здесь я никому, кажется, свиданий пока не назначал».

— А что за люди? — спросил он.

Тот замялся и, наконец, ответил:

— Местные жители.

— А сколько их? — спросил Турецкий.

— Пятеро. Говорят, очень нужно к вам. Говорят, не уйдут, если не примете их

— Ну хорошо, — сказал Турецкий. — Проверьте документы и выпишите пропуск на одного. Пусть поднимется.

«Черт их знает! — подумал он. — Все-таки чужой город, как другая планета. Лучше бы подготовиться».

И он вытащил пистолет из кобуры, передернул затвор и сунул оружие за пояс брюк. Минут через пять в дверь осторожно постучали.

— Открыто, войдите! — крикнул он.

В номер как-то боком вошел плотный кавказец среднего роста и средних лет в дорогой черной ко­жаной куртке и светлых брюках.

— Здравствуйте, — сказал он спокойно и вежли­во, почти без акцента. — Позвольте представиться: Али Арсланов, здешний предприниматель. Автоко­лонки, бензин, автосервис.

— Очень приятно, — сказал несколько удивлен­ный Турецкий. — Садитесь. Слушаю вас. Но моя машина в Москве.

— Не буду скрывать, — улыбнулся гость, — что я один из очень уважаемых людей в этом городе и моя деятельность намного шире, чем «резин-бензин». Вы понимаете, да?..

— Кажется, понимаю, — сказал Турецкий. — И что же вы хотите?

— Тут, когда весь это шурум-бурум был, ну, там, на площади, у меня два племянника пропали. Бра­тья. Они недавно приехали... из Гудермеса. Я их искал два дня, а сегодня... нашел.

— И я, кажется, даже знаю, где вы их нашли, — сказал Турецкий. — В морге Центральной больни­цы, так?

Тот кивнул, и в его черных глазах сверкнули искры ярости и горя.

— Мальчишки! — сказал он. — Дураки! Хотел их к серьезному делу приставить... А вышло вон что.

— Я выражаю вам, как родственнику, соболезно­вание, — сказал Александр Борисович, — но они впутались, кажется, в очень серьезное дело. Гораздо серьезнее, чем вы можете предположить. Что вы хотите и чем я могу вам помочь?

— Понимаете, уважаемый, — потише и довери­тельно заговорил гость. — Мы мусульмане, мы по­корны воле Аллаха. Коран запрещает, чтобы верный пророку столько дней оставался без погребения. Я хотел забрать их из морга, но мне не отдали. Я предлагал им такие деньги! — с искренним удивле­нием воскликнул Арсланов. — Очень большие

деньги! А они не хотят! Говорят: закон, порядок... Понимаете, — сказал он потише, — все говорят, это зависит только от вас. Я решил бы вопрос, но все здешние вас боятся: вы из Москвы.

Турецкий вспомнил судмедэкспертов из бюро судебной медицины, с которыми говорил вчера, и кивнул:

— Если говорят «нельзя», значит — нельзя, — подтвердил он. — Дело здесь не во мне. И я вам тоже ничем не помогу, закон есть закон.

— А, — махнул рукой Арсланов. — Закон, закон... А если я вас хорошо попрошу? Очень хоро­шо попрошу.

— Ничего не получится, — сказал Турецкий. — Пока не разберемся, вам придется смириться. Аллах милостив... Правда, не знаю, как по вашим законам Всевышний относится к наемным убийцам.

— А что, — глухо сказал чеченец, — есть сведе­ния, материалы?..

— Именно так, — кивнул Турецкий. — Очень похоже на то, что ваши племянники сыграли имен­но такую роль, а потом убрали и их, как исполни­телей, которые больше никому не нужны.

Арсланов вскочил, всплеснул руками, в бешен­стве воскликнул что-то на родном наречии и снова тяжело опустился на стул.