Пашкина душа переполнилась болью и холодной яростью.

– Ну, держитесь, падлы, я вам устрою маленький Сталинград.

Вытащив меч из ножен, шагнул в созданный переход. Выйдя, обнаружил себя во внутреннем дворике, крутая лестница вела в покои. Взбегая по ней, на автомате ввел себя в боевой режим. Организм в этот раз повел себя необычно – что-то внутри щелкнуло и словно полыхнуло нестерпимым светом.

Ворвавшись в главный зал, обнаружил некий «музей восковых фигур». Кочевники замерли в самых причудливых позах. На ковре в центре, обложившись подушками, восседал желтолицый степняк в богатых доспехах. Возле Тегре-хана, а это был именно он, почтительно склонились слуги, рядом примостилось несколько начальников туч. Видимо, праздновали взятие графства.

Судя по тому, что видел стажер, ему удалось переместиться в другой временной поток, потому как в обычном боевом режиме люди хоть и медленно, но двигались. Пашка не стал терять время на крики типа «Получите, гады!», а просто чиркал мечом по шеям степняков. Одного Тегре-хана оставил в живых. Его он оглушил и связал. Казнит после допроса. Замок оказался переполнен кочевниками – они занимались своим любимым делом – грабежом. Устав махать мечом, кинул его в ножны и достал кинжал – резня продолжалась. Пройдя замок сверху донизу, Чернота выбрался наружу, где во дворе уничтожил не менее двухсот всадников.

Дони вместе с женой Герой и ее отцом он обнаружил на верхней площадке донжона. Они, как и многие солдаты гарнизона, погибли от стрел кочевников. Пашка похоронил бывшего наемника с женой и тестем у замковой стены. Вернувшись, сгреб за шиворот хана и отправился долгим переходом в военный лагерь. Сдав пленного Оресту и съев большой кусок жареного мяса, не раздеваясь рухнул на раскладную кровать. Организм требовал отдыха.

Разбудила его перебранка, раздававшаяся за пологом палатки.

– Оглобля деревенская, тише греми котелками, его сиятельство потревожишь, – вполголоса ругался офицер для личных поручений, навязанный Пашке главнокомандующим. Впрочем, не его одного приставили к генералу, герцогу д’Лоредану. По штату ему полагались денщик и вестовой.

– Ваше благородие, – раздался хриплый голос денщика, – может, разбудить господина генерала, ить третьи сутки почивает, как бы худого не было.

– Балбес, герцог отдыхает после большого напряжения сил. – Офицер с некоторым трудом выговорил ученое слово.

– Ваше благородие, а правда, что генерал перебил в одиночку уйму степняков?

– Правда, правда.

– Говорят, он их там тысячи две положил.

– Ох ты ж етить мать, – подал голос вестовой.

– Вот так и рождаются нелепые слухи, – отметил стажер.

Кашлянув, гаркнул:

– Бони, бриться, мыться и завтрак.

В палатку заглянул денщик, здоровый малый с продувной мордой:

– Сей секунд, ваше сиятельство, горячая вода есть.

Брился Пашка сам, не обращая внимания на недовольный гундеж денщика. Тому казалось, что герцог ему не доверяет.

На самом деле дело не в доверии, а в привычке все делать самостоятельно.

Воду поливал вестовой со смешным именем и фамилией Жан Жак.

– Чуть ли не Руссо, – ухмылялся Чернота.

Завтракал в обществе личного порученца, молодого лейтенанта со щенячьим пухом на верхней губе.

– Гунар, – обратился он к юноше. – Лошади готовы? Поедем к императрице.

– С утра оседланы, ваше сиятельство. – Офицер сделал попытку встать и щелкнуть каблуками.

– Не тянись, не на параде. Поехали.

Ехать было всего ничего, метров четыреста, но положение обязывало. Не ходить же генералу, а тем более герцогу пешком.

У небольшого домика, в котором обосновалась Мела I, стояла охрана из гвардейцев. Пропустили одного Черноту. У самого входа на небольшом крылечке восседал на табуретке граф д’Торе. Два десятка его мордоворотов слонялись поблизости.

– Привет, Аццо, императрица у себя?

– Доброе утро, ваше сиятельство. У себя, но никого не принимает.

У Пашки от удивления поднялась правая бровь.

– Случилось чего?

– Да ничего, у нее главнокомандующий, решают важное государственное дело.

– Так… Ладно, загляну попозже.

Пройдя сквозь оцепление гвардейцев, запрыгнул в седло подведенной лейтенантом лошади. «Чем заняться в ближайшие три часа? Придумал».

– Лейтенант, кто у вас в армии лучший мечник?

Гунар, не задумываясь, назвал капрала Желогу из второго пехотного полка.

– Едем туда, нужен спарринг, а то совсем форму потерял.

Второй полк располагался к западу от военного городка, на расстоянии меньше лиги.

Спокойной рысью пересекли палаточный лагерь и через пять минут были на месте. На тренировочной арене капрал, поджарый дядя с обветренным лицом и обманчиво медленными движениями, гонял новичков. Завидев генерала, прогавкал команду строиться. Всадники спешились.

– Гунар, посиди где-нибудь в теньке, пока я железом буду махать.

Подбежал капрал. Пашка его успокоил, объяснив причину своего появления.

– Тебя как зовут, капрал?

– Куним Желогу, ваше сиятельство.

– Давай без титулов. – И добавил непонятное: – На татами все равны. Солдатиков отпусти.

Капрал шуганул новобранцев и притащил два учебных меча с затупленной кромкой. Пашка, свистнув Гунара, отдал ему снятый камзол с регалиями, оставшись в белой рубашке с пышными рукавами.

Куним прогудел:

– Вам бы доспех защитный, господин генерал.

– Ай, обойдусь, – легкомысленно махнул рукой Пашка.

Удивленный Желогу лишь пожал плечами – хозяин барин. Хочет ходить его сиятельство с синяками, пусть ходит.

Стажер шаркнул пару раз сапожками по гравию ристалища – не скользят.

– Бой.

Капрал, держа меч на полувытянутой руке, сделал полукруг приставными шагами. Никакой реакции, генерал стоял в расслабленной позе, опираясь на меч. У Желогу возникли смутные подозрения, но пора переходить к делу. Шагнув, он очутился перед противником и провел свой коронный колющий удар в шею. Меч змеиным жалом сверкнул на солнце – мимо. Капрал тут же получил ощутимый удар по предплечью. Что за черт, до сих пор ни один соперник не мог уйти от фирменного удара. Генерал стоял в той же позе, покачиваясь с пятки на носок. Неожиданно для себя Куним разозлился, а это в схватке последнее дело. Два косых удара, в завершение – третий поперек туловища. Опять мимо, но сам получил по ребрам ощутимо. Самое паскудное, он не заметил удара генерала. Желогу недоумевал все больше и больше. У него уже были схватки с мастерами мечей – профессионалами своего дела. Из пяти боев выигрывал четыре, но здесь нечто другое. Желогу провел еще три серии ударов на пределе своих возможностей. Результат плачевный – получил четыре удара в грудь, правда, один раз зацепил чужой меч. Увеличившаяся толпа солдат затаив дыхание следила за уникальным зрелищем. Если к началу спарринга – тренировочного боя – количество зрителей не превышало пятидесяти человек, то к его концу собрался весь полк.