И если и преследуют меня, как наваждение, мысли о том, чем я занимался, то именно здесь, особенно теперь, когда у меня есть своя дочь, и я боюсь её потерять, уже не только мысленно представляя, что может чувствовать отец, опасаясь за своего ребенка, а действительно являясь им. Чудовищные картины возникают в воображении, и разум еле способен сопротивляться им, пожираемый страхом!

Я неплохо знаю взрывное дело, но именно с этой стороной мне вообще не везло. Совпадения, пересечения, стечения обстоятельств и, конечно, пресловутый человеческий фактор доводили до того, что не должно было случиться вообще, если об этом вообще уместно говорить.

Так и случилось через несколько месяцев. Гусятинский, как обычно, загрузил меня по полной, словно хотел найти половину человечества, а вторую перебить. Но, слава Богу, почти все его желания в этот период не уходили дальше первой части. Времени не было вообще, и я, засыпая, просыпался в наушниках, прослушивая чужие телефонные переговоры. Все эти не мои и не нужные мне жизни, выраженные в словах, в основном протекали в суете и проблемах, в изменах и выяснениях обстоятельств. И только небольшая часть, которых я начал воспринимать почти родными, и даже некоторым сопереживал, удивительным образом не путались у меня в голове. Странно, но очень многое было одинаково, даже возраст и состояние здоровья не делали исключения. Мы совсем перестали, да и не хотим понимать друг друга – более того, многое делаем просто в пику. Нет, не назло, но просто наоборот, так, чтобы «не по-твоему». Слушая разговоры, я почти не слышал счастливых людей, только дети еще обладали этим свойством, да иногда старики. Если бы вы знали, как похожи и те и другие. Иногда казалось, что если изменить тембр и частоту голоса, то различить их было бы невозможно.

Несмотря на всё это, мне приходилось пользоваться «прослушкой» их разговоров, чтобы добывать информацию, и ни разу не было случая, чтобы кто-нибудь да не «помог». Даже если человека просили, умоляя или пугая, чего-либо не говорить, всё равно он это чаще всего делал. Мы, человеки, странные создания, и единственная возможность уберечь тайну – не говорить о ней вовсе. Конечно, есть и исключения, в виде умеющих держать язык за зубами, но мы не можем не реагировать, и порой даже просто молчание указывало, в каком направлении необходимо двигаться – не мытьём, так катаньем.

Лифт

Мерзкая погода, конец 1994 года, дела, касающиеся «Марвола», радуют всех, но не всё так сладко и не как хотелось бы.

Гусятинский протягивает мне написанный на клочке бумаги словесный портрет какого-то человека. Там же – адрес, марка и номер автомашины. Но нет фотографии, а мало ли может быть всяких ситуаций? Но уверенность «босса» говорит о невозможности сомнений и о его убеждённости в правильности решения. Спорить бесполезно, можно попытаться сделать снимок самому, хотя, на сей раз, ни времени, ни возможности он не даёт: «Надо ещё вчера». Впрочем, по-другому никогда и не было.

Чистопрудный бульвар, старые дома, своеобразная инфраструктура. Подъездов я не любил – это для хулиганов, бомжей и «начинающих», засветка 100 %, да и случайные свидетели были не редкостью, а их, насколько я знаю, ждала та же участь, что и человека, которого убивали. Никто никогда ничего не должен видеть, тем более рядом с местом, где всё происходило. Ну, разве что, в очень крайнем случае, и то в массе народа и холодным оружием или сильно закамуфлированным огнестрелом.

Место было хоть и закрытое, но неудобное – двор полуколодец, со множеством выходящих в него окон, в соседнем подъезде – опорный пункт милиции. Во всех дворах – проходные, как и подъезды, въезд в арки, мест парковки почти нет. Значит, водитель подвезёт прямо к выходу, значит, и времени на реакцию и для отхода почти не будет. Поэтому машину приходилось высматривать издалека, ещё в потоке при подъезде, чтобы успеть прошмыгнуть впереди неё через арку и, как бы удаляясь от них, контролировать процесс. Оказалось непросто определить по форме горящих фар и их размерам марку и серию машины, но и здесь нужна была только привычка, а потому всё дело во времени. Неделю я промёрз безрезультатно, выслушивая всякую всячину от Гусятинского, а на деле оказалось, что человек был просто в отъезде. Почему-то в тот раз, наверное, из-за надежды сделать всё быстро, подключаться к домашнему телефону не стали, и это была ошибка. При появлении человека, подметив несколько мелких особенностей и подтвердив их в следующие два раза, я пришёл к выводу, что лучшим вариантом будет минирование лифта. Одна загвоздка: как понять, вошёл человек или нет? А может, уже вышел? Раз десять пробовал засекать время при разных возможных вариантах, разумеется, в другом, зеркальном подъезде – бесполезно. В ящик за газетами полезть может, ключ начнет искать, может задержать и просто встретившийся знакомый.

Поэтому решил отложить это дело на более позднее время и заняться взрывчаткой, снарядил «Ф1»[50] электрохимическим взрывателем и соединил с приёмником и аккумулятором. Сразу понял, чего не хватает – аудиомикрофона с передатчиком. Видеокамера – это было бы слишком объёмно, да и слишком круто, а радиоинформация – в самый раз. Теперь главное, чтобы одно другому не мешало. За один день ребята всё сделали и всё проверили, проблем нет, теперь нужно привыкнуть к звукам, чтобы автоматически понимать происходящее в подъезде и лифте. Один – два дня, и я полностью готов.

Взрывное устройство – уже в лампе лифта, его я устанавливал примерно за час до ожидаемого времени приезда нужного человека и снимал каждый день перед уходом, что называется – «лучше перебдеть, чем недобдеть».

Проверил несколько раз и высчитал, с какого места двора оптимально место инициации, всё получалось и всё работало, кроме Гришиного терпения. Я не спал уже двое суток, скоро пойдут третьи, устал и вымотался. Понимал, что в таком состоянии лучше ничего не делать, но… Вот и «Вольво», по описаниям, человека, которого я видел до этого – он подходил. Однако сейчас рядом с водителем сидел вроде бы он, но полубоком, я не особенно обратил на это внимание – кто же ещё, хотя и показался он мне несколько крупнее. Было какое-то предчувствие, мало того, я не успел пройти вперёд машины в арку, но, в любом случае, акустический контроль есть. Вбегая в арку, услышал хлопок двери автомобиля и, уже входя во двор, увидел закрывающуюся дверь подъезда.