Рейна гордо вскинула голову:

— А кто, по-твоему, удержит тебя от какой-нибудь типично мужской глупости, и…

— На этот счет мы с тобой придерживаемся разных мнений!

— …и если ты перестанешь то и дело перебивать меня…

— Вы сами дали мне право, мадам, делать с вами все, что я захочу, черт возьми!

— …и прекратишь меня запугивать, мы могли бы…

— Тебе повезло. Я слышу шаги Беньона.

Камердинер в полном молчании убирал посуду, украдкой переводя взгляд с угрюмого лица хозяина на пунцовое личико молодой дамы.

— Похоже, вечер будет чудесным, — наконец осмелился выговорить он, пристально изучая цыплячьи кости.

Адам с шумом отодвинул стул и встал.

— Пойду подышу свежим воздухом. Мадам, вы останетесь здесь. Я достаточно ясно выразился?

Рейна, избегая его взгляда, кивнула.

— Сейчас принесу вам чистой воды, мисс, — пообещал Беньон, когда Адам выскочил из каюты. — Если хотите, я вытряхну и почищу вашу одежду.

— Спасибо, Беньон.

Рейна торопливо умылась, краешком глаза посматривая на дверь. Оставалось только надеть одну из батистовых рубашек Адама. Стащив с узкого топчана одеяло, она улеглась на пол, укрылась с головой и принялась ждать.

Во всяком случае, он не побил ее и не велел капитану возвращаться в Неаполь! При мысли о родителях угрызения совести вернулись с новой силой. Горькая слезинка поползла по ее щеке. Простят ли они ее когда-нибудь? А Адам? Отважная Арабелла, не раздумывая, поступила бы точно так же. Ну что же, и Рейна не станет пресмыкаться перед Адамом и молить о жалости. Неужели он хочет, чтобы его жена, в отличие от сестры, была послушной и покорной?

В этот момент в каюту вошел Адам. Рейна приподнялась на локте и надменно бросила:

— Отправляйся ко всем чертям, Адам Уэллз! Но Адам лишь невозмутимо поднял густую бровь.

— Я, мадам? Уверяю вас, такие, как я, дьяволу ни к чему! Вероятно, он предпочитает упрямых молодых девчонок, у которых волос долог, да ум короток!

Однако он не мог не признаться себе, что сходит с ума по этим мягким волнистым локонам, водопадом обрамлявшим нежное личико.

— Что ты делаешь на полу? — внезапно спросил он так грубо, что Рейна удивленно моргнула.

— А где мне еще быть? — осведомилась она в свою очередь, бессознательно прижимая к себе одеяло.

— Прежде всего, мне следует задать тебе трепку!

— Не посмеешь!

Вместо ответа Адам шагнул к ней, нагнулся и рывком поднял на ноги, Рейна попробовала вырваться, но он подтащил ее к топчану и швырнул себе на колени. Рубашка задралась, обнажая белые бедра.

— Рейна, — процедил Адам сквозь стиснутые зубы, — твой поступок — непростительная глупость, и я ждал, пока мой гнев немного остынет, прежде чем примерно наказать тебя. Богу одному известно, что приходится терпеть Арабелле, а я должен думать, как поступить с тобой. Я не смогу оставить тебя ни в одном порту, это слишком опасно! И ты, моя девочка, запомни — впредь не пытайся ослушаться меня!

Он с силой опустил ладонь на округлые ягодицы.

— Поняла?

— Ты… ублюдок!

Последовал второй удар, и из глаз Рейны покатились слезы. Она дернулась, но Адам лишь крепче прижал ее к себе.

— Ты меня поняла? — повторил он, награждая ее третьим шлепком.

— Я буду поступать так, как считаю нужным, — приглушенно всхлипнула Рейна.

Адам снова поднял руку, но замер, глядя на красные отпечатки, оставшиеся на тонкой коже. Он нежно погладил ее соблазнительные округлости, чтобы облегчить боль. Рейна лежала неподвижно. Адам осторожно перевернул ее и сжал в объятиях.

— Я люблю тебя, — шептал он, целуя ее в висок. — Но снова накажу, если ты еще раз сотворишь такую глупость!

— А что, если ты сотворишь какую-нибудь глупость?

— Твой острый язычок уже будет достаточным наказанием!

— Сомневаюсь, — пробормотала Рейна.

— Как твоя попка? — осведомился он, положив ладонь на ее обнаженное бедро.

— Горит! И больно!

— Ну что же, буду счастлив предложить лекарство. Он развязал тесемки рубашки и поднял ее над головой Рейны. Девушка почувствовала, как напрягаются соски под его взглядом, и снова покраснела.

— А мне показалось, ты считаешь, будто я нуждаюсь в совершенствовании, — пролепетала она, задыхаясь. Адам положил ее голову себе на руки и, едва касаясь, провел кончиками пальцев по животу.

— Возможно, я был слишком поспешен в своих суждениях.

Адам сжал поросший каштановыми волосами холмик; пальцы скользнули во влажное тепло. Рейна застонала, но их губы слились, и она выгнулась навстречу его прикосновениям.

— Мне придется драться с каждым из твоих проклятых братьев, — улыбнулся он.

— Пожалуйста, прости меня, — тихо попросила Рейна, прижимаясь к нему. — Но, Адам, я должна была сделать это! Должна!

— Я подумаю, — объявил он, сжимая ее еще сильнее. — Надеюсь, ты не храпишь во сне.

Камал медленно свернул пергамент в тугую трубку, перевязал черной лентой и вручил Хасану.

— Вас что-то тревожит, повелитель?

— Да, дружище. Я только что получил известие от приятеля из Франции, что французы и англичане вскоре снова вцепятся друг другу в глотки. Амьенский договор разорван.

— Вы извещаете об этом бея?

— Да. Он, без сомнения, устроит праздник.

— Это действительно означает, что англичане будут очень заняты, защищая свой жалкий островок от французского императора.

Камал поднял глаза на Али, почтительно стоявшего в дверях.

— В чем дело, Али? — нетерпеливо спросил он.

— Сюда приближается Радж с английской девушкой, повелитель.

Камал раздраженно вздохнул:

— По крайней мере ее запах больше не оскорбит мой нос!

Но, заметив ошеломленное лицо Хасана, неторопливо обернулся. Рядом с черным великаном стояло самое прекрасное создание на земле: золотистые волосы, темные, почти черные глаза и кожа цвета сливок. Камал безмолвно уставился на нее, и хотя прекрасно понимал, кто перед ним, все же нашел в себе силы спросить.

— Ну, Радж, кого ты привел?

— Леди Арабеллу Уэллз, повелитель, — сообщил евнух, осторожно подталкивая девушку вперед.

— Вот как, — протянул Камал, не в силах оторвать взгляд от Арабеллы.

В мягком пламени свечей ее волосы казались золотым дождем, стекающим по спине почти до самой талии. Она была одета в восточный костюм — прозрачная ткань не скрывала точеных форм. Встретившись с ней глазами, он нерешительно улыбнулся, заметив, что она изучает его так же пристально, как он ее.