Ну что ж, можно и пропустить чужие войска через свою территорию, в истории Европы такое бывало неоднократно. Но здесь случай особый. Турецкий уполномоченный расточал улыбки, острил, а в Константинополе меж тем русскому резиденту Неплюеву нагло твердили, что Кабарда исстари принадлежит Крыму, и потому нет надобности получать у России разрешения на проход через эти земли.

Двадцать два года прошло с Прутского, столь унизительного для России, похода. Тогда Петр I чудом избежал турецкого плена, и за его спасение пришлось отдать завоеванные крепости Азов и Таганрог. Они опять стали турецкими, а Россия потеряла выход к теплому морю. Анна знала: война с Турцией неизбежна. Вопрос только – когда? Вроде бы не сейчас, потому что сейчас с Польшей необходимо разобраться. А пока фельдмаршалу предстояло напустить в глаза турецкому уполномоченному такого туману, чтоб тот согласился на все русские условия, а султану донес: с Россией лучше не связываться – сильна!

Пройдет год – и начнется война с Турцией. Она вспыхнет потому, что крымские татары, вопреки запрету, проведут свои войска через Кабарду, и русские не смогут помешать им в этом. Потом война наберет силу и много лет спустя кончится блистательной победой Миниха. Но ничего этого он пока не знает, улыбаясь лучезарно, смотрит в глаза государыне, потом опять сосредоточивается на картах и думает: прикупать к трефовой даме или не прикупать…

Ключ щелкнул в замке, дверь мягко отворилась. Только бы они не наставили новых затворов и задвижек на дверях, думал Родион, ругая себя, что в свой дневной визит не обратил внимания на столь важную деталь. Правда, он заметил: собак в доме нет, это уже хорошо. В нижнем коридоре одна из дверей была приоткрыта, Родиону показалось, что он слышит дыхание и сопение спящих. Раньше здесь ночевала женская прислуга. Стоит проснуться одной, и поднимется невообразимый гвалт.

Родион осторожно снял башмаки и легко, на цыпочках прошел мимо опасной двери. Башмаки он аккуратно положил под нижнюю ступеньку винтовой лестницы. Ступеньки тихо попискивали под его шагами. Днем этот скрип совсем не был слышен, а сейчас мог привлечь внимание караульного.

В угольной гостиной он перевел дух, прислушался… Тихо. На круглом столике с медной крышкой лежала забытая вышивка в круглых пяльцах. У Родиона вдруг появилось ощущение, что время повернулось вспять, он опять стал мальчишкой, и теперь, несмотря на строжайший запрет, пробирается в кабинет отца, чтобы стащить книгу и всласть насладиться ночным чтением. Мать категорически запрещала читать при свечах. У нее было слабое зрение, она вбила себе в голову, что этот недуг передается по наследству, а подхалим лекарь… как его звали?.. как-то смешно… Нил Пахомыч его звали. Так вот этот Нил Подхалимыч постоянно твердил: «Пока отрок не окреп, он может позволить себе пренебречь книгой, но не свежим воздухом».

О, это благая мысль – явиться в дом ночью! Полное ощущение, что он пуст… нет в нем чужих людей, беда только, что ноги стали ватными и не хотят идти дальше. По ночам матушку беспокоил каждый звук, карета на улице протарахтит, она уже не спит, поэтому ухо она закрывала маленькой подушкой-думкой с вышитым на ней белым пуделем. Интересно, куда дела мадам Миних эту думку? Наверное, отдала дворне.

Родион вдруг почувствовал, что начал дрожать. Это вовсе не безобидное занятие – соскальзывать в прошлое. Каким длинным кажется коридор ночью, окно в его торце совсем голубое. Ну, давай, давай… Он скорым шагом прошел по коридору и толкнул дверь в кабинет.

Окна, занавешенные плотной материей, нигде не пропускали даже проблеска света. Темнота казалась вязкой, забивалась в ноздри и уши, мешала двигаться. Он слишком долго смотрел на голубое окно.

Не дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте, Родион нащупал в кармане огниво и огарок свечи. Три шага вперед – стол, теперь можно и свет запалить. Маленький огонек осветил кабинет, который вдруг стал необычайно высоким, казалось, в комнате нет потолка и стены с книжными полками подпирают небо. Только тут Родион понял, как нелегка его задача – отыскать в чужой библиотеке книги отца.

Стол Миниха был в идеальном порядке, миляга Смехов хлеб зря не ел. Родион запалил от своего огарка свечи в шандале, взял его в руки и пошел вдоль полок.

Миних проснулся среди ночи, потому что жена начала стонать во сне.

– Тише, мой друг, тише…

– Что? – Она вдруг пробудилась, посмотрела на мужа в испуге. – Я видела ужасный сон…

– Ты видела чужой сон, – ласково прошептал он в ухо жене, – не тебе предназначенный. А подсматривать грешно…

Жена шумно вздохнула, и через минуту он услышал ее ровное дыхание. Однако с него самого сон слетел окончательно. Бессонница была для него редкостью, но уж если он просыпался среди ночи, это было сущим наказанием. Нет, он не встанет, не потащится в буфетную за рюмкой водки. Завтра трудный день, а потому нужно заставить себя уснуть. Надо считать… Он прилежно принялся за счет, заставляя зримо представить каждую цифру. Сто шестьдесят четыре, сто шестьдесят пять, сто шестьдесят шесть… Сущее мучение! Он бросил это занятие как совершенно бесполезное.

Другие картины, куда более приятные, уже маячили перед его взором. Вчера он совершил с дамами из посольств прогулку верхом в Стрельню, где Петр Великий двадцать лет назад начал строительство дворца. Планы императора были грандиозны. Он решил построить дворец по типу Версальского, а к нему прорезать канал, чтобы большие корабли, минуя мелководье залива, могли проплывать мимо нового дворца и следовать дальше – в Петербург. Строительство развернулось огромное, Леблон возвел каменные стены дома, садовники разбили террасы и насадили парк, уже подведены были трубы для фонтанов, а потом сразу вдруг все встало. Война отняла все силы и деньги.

А вчера, осматривая это брошенное богатство, уже тронутый тленом остов дворца и заросшие бурьяном аллеи, Миних увидел себя не зрителем, а хозяином… В самом деле, фельдмаршалу государства Российского пристало иметь достойную загородную резиденцию. Если сделать все скромно, просто, то понадобится не так уж много денег. А канал он будет строить сам. Узнав о таком полезном деянии, государыня может расщедриться и наградить его землями вокруг дворца. Мысль хороша, что и говорить. Надо бы посмотреть ландкарты в кабинете, в них есть и Стрельня.

Миних накинул шлафор, всунул ноги в теплые туфли и, не зажигая света, пошел в кабинет. Он так был занят прекрасной мечтой о дворце на море, что попросту не заметил тончайшей полоски света, пробивающейся из-под двери. Зевая во весь рот, он вошел в кабинет и обмер… Некто со свечой сидел на стремянке под самым потолком и читал книгу. Как в общественной библиотеке, черт подери! На Миниха незнакомец посмотрел не испуганно, а задумчиво. Что здесь делает этот наглец?

Надо отдать Миниху должное. Ни минуты не думая, вооружен его неожиданный гость или нет, он кинулся к стремянке, чтобы схватить негодяя. Тот тоже оказался прытким, успел скатиться вниз и встретиться с фельдмаршалом лицом к лицу. Миних плотно обхватил его руками и почувствовал, что незнакомец – совсем мальчишка! – и не думает сопротивляться. Одной рукой он держал шандал, другая с книгой под мышкой бессильно висела вдоль тела. Миних был выше своего противника на голову.