он так и продолжает тыкать в экран своим пальцем-сосиской.

— Простите, — сипло выдавливаю я.

Рабочий отрывается от экрана. Мне становится чуточку легче, когда выясняется, что он еще совсем молод.

— Я, э-э… заметила что-то на путях и подумала, что об этом надо кому-то рассказать.

— Что вы заметили? — отрывисто спрашивает он.

— Не знаю… Какая-то железная штуковина. Наверняка ерунда, но лучше перебдеть, чем недобдеть, правда ведь?

Парень прячет устройство в карман, даже не пытаясь скрыть раздражения.

— Ладно, покажите, что вы там увидели, — ворчит он.

Мне не нравится такое обращение, и чувство вины за предстоящую кражу немного слабеет.

Разворачиваюсь и как можно медленнее бреду по перрону. Прохожу мимо Клемента, с беззаботным видом прислонившегося к стене. На платформе лишь горстка пассажиров, но все либо уткнулись в мобильники, либо поглощены разговором.

— Это вон там.

Я делаю еще шагов десять и останавливаюсь у края платформы. Вместе с путейцем мы принимаемся созерцать пути.

— Ну и где эта штуковина?

Я отчаянно пытаюсь высмотреть на щебне хоть что-нибудь. Увы, кроме рельсов да шпал, внизу абсолютно ничегошеньки.

— Хм, странно. Наверное, немного подальше.

Не дожидаясь реакции парня, двигаюсь по краю платформы дальше, все так же не отрывая взгляда от полотна. Ох уж эти вымученные шажки.

Считая про себя до шестидесяти, каждые десять секунд я останавливаюсь и вглядываюсь в щебеночное покрытие. Все то же самое, ничего из ряда вон выходящего.

— Наверное, у вас галлюцинации, — ворчит рабочий.

— Нет-нет, смотрите, — тараторю я и указываю на какой-то блестящий предмет возле шпалы.

— Это банка из-под пива.

— Неужели?

— Да вы разыгрываете меня, что ли? Это чертова пивная банка!

Я наклоняюсь над краем перрона и с преувеличенным вниманием изучаю «штуковину». Естественно, ничем иным, кроме как жестяной банкой, таковая и быть не может.

— Ах, действительно!

Я поворачиваюсь к путейцу и глупо хихикаю, старательно изображая отсутствие мозгов.

— Какая же я дура! И что только вы обо мне подумали?

Явно не впечатленный парень лишь качает головой.

Меня же буквально распирает от гордости за устроенное представление, и я продолжаю по-идиотски ему улыбаться.

Неминуемо путейца осеняет единственно возможное при подобном спектакле заключение. До меня же опасность ситуации доходит лишь миллисекундой позже.

«Ох, блин!»

— A-а, понял, — самодовольно изрекает парень. — Это типа хитрость такая, чтобы подкатить ко мне.

— Э-э… хм-м.

— Так как-нибудь встретимся и выпьем?

— Я не совсем уверена…

Но тут через весь перрон доносится зычный призыв Клемента. Просто музыка для моих ушей.

— Пупсик, так ты идешь?

Я бросаю взгляд через плечо своего нового поклонника. Клемент стоит метрах в десяти от нас.

— Простите, мне пора. Меня встречает жених.

Путеец, явно недовольный столь стремительным отказом, оборачивается к своему предполагаемому сопернику, но при виде Клемента сникает.

Я присоединяюсь к своему соучастнику, и мы спешим убраться прочь со станции, пока парень не догадался, что его просто-напросто развели.

В полусотне метров от вокзала Клемент останавливается, расстегивает безрукавку и предлагает взглянуть. За его широкий кожаный ремень заткнут мощный на вид болторез.

Знаю, что делать этого не стоит, но не могу удержаться и улыбаюсь Клементу.

— Вы на меня плохо влияете, Клемент.

— Забавно, но ты не первая говоришь это.

По правде говоря, про себя я задаюсь вопросом, действительно ли его влияние такое уж плохое.

26

Три бокала вина, последний выпит более двух часов назад.

Можно ли мне садиться за руль?

Мы стоим за магазином, и Клемент, прислонившись к машине, приводит доводы защиты:

— По мне, так речь у тебя вполне связная, пупсик.

— Все равно, трезвой я себя не ощущаю.

— Да все нормально будет.

И все же, как бы ни хотелось мне поскорее оказаться дома, рисковать водительскими правами я не собираюсь.

— Придется, Клемент, вести вам.

— Нет проблем, только я ведь тоже пил.

— Да перестаньте! — фыркаю я. — Сомневаюсь, что три пинты пива окажут воздействие на мужчину ваших размеров. Да и потом, незначительное превышение допустимого уровня алкоголя в крови отнюдь не возглавит список ваших правонарушений.

— С этим не поспоришь.

Клемент открывает водительскую дверцу и пытается устроиться за рулем. И очень скоро сдается.

— А это чертово кресло сдвигается? Мне даже не влезть!

Я проскальзываю на пассажирское сиденье и сдвигаю водительское кресло назад. Под жалобный стон подвески Клемент наконец-то усаживается за руль.

— Там справа рычаг, если понадобится отрегулировать.

С упирающейся-то в виниловый потолок головой ему определенно понадобится.

Немного повозившись, Клемент, о чудо, устраивается более-менее удобно. Я вручаю ему ключи и указываю на замок зажигания.

И только тогда меня осеняет поинтересоваться:

— Вы же умеете водить, да?

— Конечно, умею. Ну если только чуток поотвык.

Буквально через полкилометра мне становится ясно, насколько же он «поотвык».

— Господи, Клемент! — визжу я, когда мы обгоняем велосипедиста, при этом едва не столкнувшись со встречным грузовиком. — Да как вы экзамен-то сдали?

— А кто сказал, что я его сдавал?

— Что? Вы не сдавали экзамен по вождению?

— Да не волнуйся ты. Зато я его и не провалил.

Он переключается на третью передачу и поддает газу, чтобы успеть проскочить на желтый.

— Так-то повеселее будет, а?

— Ради бога, можно помедленнее? — захожусь я, давя правой ногой на несуществующую педаль тормоза.

Спустя восемь долгих минут, на протяжении которых я то выкрикиваю направления, то молю о пощаде, мы наконец-то сворачиваем на мою улочку и паркуемся.

— Спасибо, Клемент. Скажу только, что впредь водить буду я.

— Я же сказал, что чуток поотвык.

— От чего поотвыкли? От полицейских погонь?

Я с чувством выхватываю ключи и выбираюсь наружу. Клемент достает из багажника позаимствованный болторез, и вместе мы направляемся к дому.

Никогда еще я так не радовалась, переступая порог своего жилища.

— Так. Я — в душ. Если хотите, в холодильнике есть пиво. Заодно можете сделать доброе дело, налив мне бокал вина.

— Слушаюсь, мэм.

Совершаю восхождение в спальню, плюхаюсь на край кровати и стягиваю кроссовки, едва ли не испытывая от этого оргазм. Запашок вот только несколько портит удовольствие.

Прихватив треники, кенгуруху и сменное белье, я направляюсь в душ, где минут десять яростно отскабливаю кожу. Согласна, Лондон — великий город, вот только он проникает в каждую пору, в каждую фолликулу. Даже не знаю, как люди там живут. Наверное, просто привыкают. Лично я никогда бы не смогла.

Вновь ощущая себя человеком, спускаюсь на кухню.

К моей радости, меня уже поджидает бокал вина. Клемент сидит за столом и потягивает пиво из банки.

— Спасибо.

— Да не за что, пупсик. Слушай, не возражаешь, если я тоже приму душ? От меня