что меня окружает. Не желаю этого знать. Осторожно ступая, нахожу крышку чана. Наклоняюсь, нащупываю вентиль, вроде маленького руля, который ее закрывает. Пытаюсь повернуть. Сначала нужно приложить силу, потом система срабатывает. Поднять крышку не так-то легко. Опираясь на пятки, я даже откидываю ее в сторону, аккуратно, чтобы металл не зазвенел от удара о каменный пол. Любой шум может привлечь орка, но этого допустить нельзя.

Запах керосина вылетает из чана, словно дух, столетия пребывавший в заточении. Тут же пропитывает атмосферу, завивается спиралью, ищет выход наружу. Хорошо, говорю я себе. Так и должно быть.

Через несколько минут орк появляется на верхней ступеньке.

– Малец, ты там, внизу? – зовет он, и в голосе звучит отчаяние.

Вонь керосина достигла дивана, шибанула ему в нос.

Никто не отвечает ему.

– Я говорил тебе не спускаться в подвал, – бесится он. – Малец, ты меня слышишь? – Надсадно кашляя, он начинает спускаться. – Вылезай оттуда, пошли наверх! – кричит в темноту.

Я тебя больше не боюсь, мысленно отвечаю я, стоя в темноте с закрытыми глазами.

Он спускается и кашляет, горючее дерет ему горло, забирается в легкие.

– Что ты натворил, малец! – скулит он, ищет меня в темноте. Но не находит.

Хочешь узнать правду – пойди и посмотри собственными глазами.

– Твоя новая мама будет недовольна, – уговаривает он, как будто это может как-то тронуть меня. – Ты ее огорчаешь, понял?

Нет, прежде всего я огорчаю тебя. И очень этому рад.

Теперь, кажется, он набрался храбрости и спустился, слышу его шаги по каменному полу, он направляется к крышке чана.

Я открываю глаза. Знаю: момент настал. Выбираюсь из-за холодильника, где спрятался, снова поднявшись в кухню. Ловушка сработала. Я направляюсь к двери в подвал и захлопываю ее со всех сил. Здесь нет замочной скважины, и ключа тоже нет, твержу про себя.

Но темноты достаточно, чтобы он задержался внизу. Орк начинает вопить.

Тогда я выскакиваю наружу и растягиваюсь на земле, рядом с Беллой. Обнимаю собаку и наблюдаю за домом. Бежать бесполезно, он уже доказал мне это, и я хорошо усвоил урок. Если орк выберется, мне конец. Хоть он не тронет и волоска на моей голове, чтобы не испортить подарок своей Кисоньке, мне придется остаток дней провести с этими двумя. Что равносильно смерти.

Но дверь в подвал по-прежнему закрыта.

Орк в ярости, он истошно орет. Вот он наконец и взбесился, говорю я себе, воображая, как он блуждает в темноте, ищет лестницу, чтобы выбраться наверх.

Чем громче он будет кричать, тем скорей его легкие наполнятся испарениями. Наверное.

Сомнения терзают меня, но, если мой план сработает, «дядя» скоро потеряет сознание. Потом придет сон, крепкий сон, от которого он никогда не проснется.

Я прячусь за Беллу, крепко прижимаю ее к себе.

Секунды проходят, я стараюсь больше не думать об орке, а думаю о маме с папой, которые плавают в чане. После того как полицейские найдут орка, надо сказать им, чтобы еще поискали там. Я так ненавижу его, что даже страх отступает.

Все мысли мгновенно улетучиваются. Я чувствую, как мы с Беллой отрываемся от земли. Взрыва не слышу, звук слишком громкий. Понимаю лишь одно: я лечу.

Я лечу!

Мне совсем не больно. Но когда я с глухим шлепком снова падаю на землю, все кости в моем теле разбиваются вдребезги, будто я стеклянный внутри. Силюсь выпрямить спину, а голова свисает. И я вижу. На месте дома – дыра, похожая на маленький вулкан, он извергает пламя и густой дым, и все это поднимается к прекрасному звездному небу.

Я жив? Мертв? Сам не знаю. Но у меня в руках голова моей собаки. Тела больше нет. Хочу закричать, но воздух не проходит в легкие. Мозг отключился. Осознаю только, что во время взрыва Белла лежала передо мной.

И приняла на себя удар.

Она все еще смотрит на меня, я отбрасываю собачью голову прочь. В ушах непрерывный свист. Руки и лицо горят. Оглядываю себя. Я совсем голый, обрывки одежды вплавились в кожу, черную и багровую, покрытую волдырями.

Не могу закрыть глаза. Крикнуть не могу тоже. Могу только проливать слезы.

Рыжая с поляроидного снимка, говорю себе. Приедет и ничего не найдет.

43

Как только синьор Б. начал процедуру пробуждения А. Д. В., или же Манга, Пьетро Джербер прервал прослушивание записи.

Он услышал достаточно и был взволнован. Взрыв привел ему на память руины дома, которые он разглядел посреди леса с пожарной вышки, куда взобрался на рассвете.

Это случилось там, сказал он себе.

Оттого, что он видел место, где произошли события, история вселяла больше тревоги, и психолог еще сильнее вовлекался в нее. Джербер вдруг отдал себе отчет в том, что до сих пор задерживает дыхание. И наконец выдохнул, чтобы снять напряжение.

У него получилось, сказал он себе. Мальчику удалось уйти от орка, мальчик орка убил.

Прямо как в сказке. Только это случилось на самом деле. Описание последних событий вышло таким реалистичным, что Джербер на миг поверил, будто сам при этом присутствовал. «Что же в точности там приключилось?» – задавался он вопросом. В подвале, пропитанном парами горючего, хватило бы искры, чтобы произошел взрыв. Шаркнувшая по каменному полу подошва, статическое электричество на одежде.

Так все и произошло, заключил он, мысленно прокручивая события в обратном порядке, чтобы ничего не упустить. Вначале он делал записи в черном блокноте, но сам не заметил, как перестал, слишком захваченный рассказом погруженного в гипноз двенадцатилетнего мальчика. Последняя запись гласила:

П. Я. 9001.

Мальчик, живший в 1999 году, думал, что на конвертах писем, посланных рыжей женщиной с поляроидного снимка, значились инициалы орка. Он ошибался.

«Почтовый ящик», – повторил про себя Джербер, вспоминая ушедшие в прошлое времена, когда люди писали друг другу письма, клали их в конверты и наклеивали марки, ведать не ведая об электронной почте. Письма без адреса направлялись в один из многочисленных металлических ящиков: пронумерованные в порядке возрастания, они располагались в почтовых отделениях каждого из городов. Любой мог абонировать такой ящик. Ими пользовались люди, не имевшие постоянного адреса, или не желавшие, чтобы их обнаружили, или заинтересованные в том, чтобы оставаться анонимными. Периодически адресаты или же кто-то вместо них приходил забирать почту. Никто, кроме обладателей ключа, не имел к ней доступа.

Джербер порылся в кармане и вынул поврежденную огнем фотографию, на которой нельзя было различить лица таинственной женщины. «Кто арендовал ячейку номер 9001, чтобы сообщаться с ней?» – задал себе