Мы смотрели, как по оба берега Стикса разворачивается величайшая баталия всей войны. Отсюда она казалась черным пятном, которое с каждой минутой разрасталось все больше и больше от губительного эпицентра. Из-за высоты и дыма, поднимающегося с поля боя, подробности сражения оставались от нас скрытыми.

В тишине мостика раздавались потрескивающие вокс-разговоры с поверхности. Мы держали каналы связи открытыми только для трех душ: ярла Гримнара, который сражался на реке. Еще для Анники, чье измученное дыхание тонуло в громком рявканье болтера. И наконец, для капитана Таремара, который поочередно обращался к отделениям, тем из нашего братства, которые готовились нанести последний удар.

— Доложить состояние, Кастиан, — проскрежетал его голос через громкоговорители.

Галео кивнул Думенидону, чтобы тот ответил вместо него.

— Ждем последних благословений телепортационной платформы. Еще пару минут, капитан Третьего.

— Вас понял, — голос Таремара с треском стих, вернув голос ярла Гримнара, орущего что-то своим братьям, и Анники, ругающейся самой отборной фенрисийской бранью, которую мне приходилось слышать.

+ Тебе смешно, Гиперион? +

Я повернулся к Галео, не в силах сдержать улыбку.

— Мне показалось удивительно приятным, что последний услышанный мною голос будет принадлежать инквизитору Ярлсдоттир, ставящей под вопрос отцовство врагов. Никогда не думал, что погибну вот так.

Губы Галео не шевельнулись, но я заметил, как в его глазах сверкнули искорки веселья.

+ Мгновению явно не хватает должной торжественности. +

Даже Думенидон хмыкнул, что при определенных обстоятельствах можно было счесть за смех.

Мы были закованы в тактическую терминаторскую броню, что значительно добавляло нам веса и размеров. Кастиан редко шел в бой в самом драгоценном наследственном облачении, и я уже стал скучать по той уверенности, которую придавал мне генератор варп-прыжка, установленный на ранце силовых доспехов. Терминаторская броня питалась от внутреннего источника — одна из причин, по которой она была в разы надежнее, чем наши обычные доспехи, — но я бы с радостью променял дополнительную защиту на привычность и свободу движений.

Я чувствовал себя медленным, неуклюжим, несмотря на громадную силу, которая гудела в фибросвязках механических мышц, увивающих мое тело. Когда капитан Таремар приказал облачиться в броню, даже Галео сначала возражал.

+ Мои братья и я предпочли бы идти в этот бой в обычных доспехах, капитан. +

Таремар остался непреклонным.

— Мы направляемся в пасть ада, Галео. Каждая секунда, что мы остаемся в живых, дарует нам шанс изгнать это существо. Надень свою лучшую броню, юстикар Восьмого. Это приказ.

Нам пришлось подчиниться.

Уже на мостике я надел шлем, застегнув его со щелчком и шипением сжатого воздуха.

В эту же секунду двери стратегиума с грохотом отворились. В дверях стоял Аксиум, по обе стороны его величественной серебряной фигуры выстроились техножрецы в мантиях.

— Время пришло.

III

Лязг оборудования заглушал все остальные звуки. Вокруг наших ботинок уже клубился туман, пока мы шли к телепортационной платформе. Никто из нас не проронил ни слова. Говорить было нечего. Мы проверили все возможные детали уже больше сотни раз. Каждое отделение на своих кораблях знало, куда ему предстоит телепортироваться. Последние снимки с поверхности — размытые, неполные, искаженные статикой, сделанные со шлемов сражающихся Волков, — отражали лишь блеклые обрывки того, с чем мы встретимся.

Наши войска с боем отступали к бастионам в двух километрах от берега реки. Я наблюдал за происходящим по каналу через глазные линзы одного из Волков, когда тот поднял культю, оставшуюся от левой руки, и недоверчиво выругался.

Первая волна сил Извечного Врага, накатившая на имперские порядки, состояла из самых быстрых войск и разведчиков, которых наспех собрали из авангарда. Даже передовые части орды сражались достаточно умело, чтобы связать армии Армагеддона боем.

Когда наконец, спустя часы непрерывной битвы явилась настоящая угроза, Волки приказали сотням тысяч солдат отступать со всей поспешностью. Я почти не уделял внимания тактическим вопросам. Никто из нас этим не занимался — наша роль сводилась к удару клинком в сердце. Мы были молотом, а не рукой, его держащей.

Оружию не полагалось ставить под сомнение действия полководца, а также знать расположение каждого полка на поле боя. Уделом оружия было удобно лежать в руке и вкушать вражескую кровь.

Я подозревал холодный и прагматичный расчет, по которому нам не доверили общий боевой план. Мы не переживем следующий час, поэтому ход кампании для нас мало что значил. Я знал обстановку лишь в самых общих чертах — позиции большинства полков, которые входили в состав имперских войск, имена старших офицеров, хотя даже представить не мог, при каких обстоятельствах мне бы пришлось с ними говорить. Одного моего присутствия будет достаточно для вынесения смертного приговора в большинстве случаев. Конечно, они все равно обречены на смерть после того, как своими глазами увидели лорда Двенадцатого легиона и его армии.

Вот она, награда за непоколебимую службу. Впервые меня посетила мысль, действительно ли так необходимо…

Галео телекинетически хлопнул меня по плечу, чтобы привлечь внимание.

+ Не думай о подобном, + предупредил он. + Не сомневайся в наших повелителях. Этот путь ведет к ереси. +

Аксиум ввел нужные коды и координаты на балконе, с которого открывался вид на платформу. Адепты начали петь.

+ Кастиан готов, + пропульсировал Галео капитану Таремару на флагмане.

+ Вас понял, Кастиан. +

+ Помните, + отправил нам Галео. + Помните, что мы должны сделать. +

— За Императора, — одновременно произнесли мы.

Остальные братья молча ждали последнего призыва, следя за подергивающимися каналами со шлемов Волков. Внезапно я поднял руку, чтобы привлечь внимание Аксиума.

— Прощай, Аксиум.

Он поднял глаза, его серебряное лицо идеально изобразило теплоту.

— Умри хорошо, Гиперион.

— Непременно.

Поступивший приказ стал моментом совершенного единения. Сто девять разумов соединились в устремлении, в единстве цели и узах братства. Никогда в жизни я не чувствовал себя таким защищенным, таким уверенным в себе, таким праведным.

Голос Таремара направлял единение, скользя вдоль невидимых, которые связывали каждое сознание.

+ Серые Рыцари Лоскутного братства… +

Никогда не пойму, как Таремару удалось произнести их с такой ясностью, но следующим звуком, который мы услышали, стал вой ярла Гримнара с планеты. Таремар выхватил его из разума Волка и дал услышать призыв всем нам.