– Что? – моментально скривилась я. – Вы нас подкупаете, что ли?

– Какой подкуп, о чем вы! – воскликнула до этого хранившая безмолвие мамаша Гуляева. – Женя отдаст квартиру своих родителей.

– Ох, ну зачем вы вмешиваетесь? – расстроился адвокат. Затем, снова собравшись, он продолжил: – Молодым же надо где-то жить? И ребенку. Отличная двухкомнатная квартира в старых Химках. Всем будет удобно ездить, с внуком сидеть. Неужели это звучит как подкуп?

Григорий растерянно замолчал и посмотрел на меня. Это звучало не как подкуп, а как предложение сделки. Циничное, холодное, хорошо просчитанное… и имеющее абсолютный смысл. По крайней мере, судя по тому, как изменилось выражение Гришиного лица, он этот смысл нашел.

– Гриша, подожди! Он же просто плевать хотел на Варвару. Он бросил ее на вечеринке, даже не заметил, что я ее увезла оттуда.

– И он раскаивается в этом каждый день, да? – тут же ответил адвокат.

– Да. Очень раскаиваюсь, – прохрипел Владислав. Как же они его накрутили, а? Просто пай-мальчик. Я с ужасом заметила, как складка между бровей моего супруга начинает разглаживаться.

– И что, будет свадьба? – спросил он.

– Ну конечно, – кивнул адвокат, и лица обоих родителей Гуляевых просветлели. А смазливое молодое лицо Владислава подернуло туманом. Не хочет он жениться, а придется. В тюрьму хочется еще меньше.

– Да вы что, с ума сошли? Гриша, ты не видишь, что происходит? А что, если она сама не захочет? – заголосила я.

– А кто ее теперь будет спрашивать? – искренне удивился Григорий.

– Как это? – вытаращилась на него я. – А если она больше не любит его после того, что он сделал?

– Знаешь что, дорогая! Если она любила его неделю назад, если забеременела от него, значит, полюбит и еще раз.

– НИ ЗА ЧТО! – тоненький голос прорезал раскаленный воздух в кухне, и все мы, не сговариваясь, развернулись ко входу. Там стояла Варвара. Сколько времени она простояла там, слушая наш разговор, – неизвестно. Бледная, в пижаме, с опухшим от слез лицом, она уже выглядела на пять лет старше своих лет. Ее ясные серые глаза затуманила боль и презрение. Она с ненавистью смотрела на всех вместе и на каждого отдельно. Но больше всего она сверлила взглядом своего бывшего любовника, своего первого мужчину, своего вероломного предателя – она смотрела на Владислава, и он завертелся под ее взглядом, как грешник на сковородке.

– Ты зачем вышла из комнаты? Я же велел тебе сидеть там и не лезть.

– Это касается и ее! – вмешалась я.

– Совершенно верно, – согласился адвокат. – Детям тоже нужно договориться между собой. Может быть, оставить их вдвоем на некоторое время, пусть пообщаются?

– Ну уж нет! – вскричал Григорий. – Этот… м-м-м… жених не останется больше наедине с моей дочерью и на секунду. Пока она не станет его женой, во всяком случае.

– Хорошо-хорошо! – поднял руки адвокат. – Варвара, присядь, пожалуйста.

Варя помедлила, с подозрением глядя на адвоката, на родителей Владислава, на всех остальных, словно боялась, что мы готовим какую-то еще неведомую каверзу. Затем она осторожно присела на краешек стула. Ее лицо было влажным от слез, но глаза были сухи.

– Ни за что я не выйду за него замуж! – проговорила она четко и ясно, но голос ее дрожал.

– Что за номера! Ты беременна от него, – зарычал Гриша.

– Я знаю, – согласилась Варя.

– Знаешь? Ты знаешь? И что ты собираешься делать дальше? Думаешь, это легко – стать матерью-одиночкой в пятнадцать лет? Думаешь, справишься? Сейчас ты можешь думать все, что хочешь, но я-то знаю, что потом это все ляжет на наши с матерью плечи.

– Ничего на ваши плечи не ляжет, – тихо ответила она.

– О, да? – горячился муж. – У тебя что, такой богатый опыт ухода за грудными детьми? Или, может быть, ты считаешь, что это – как если бы ты завела котенка? Что это – одно и то же?

– Варя, я серьезно, – вдруг заговорил и Владислав, до этого только теребивший в руках бумажную салфетку. – Выходи за меня, а? Я тебя прошу, пожалуйста, Кошка.

– Не называй меня Кошкой, слышишь! – неожиданно громко воскликнула Варя. – Я тебя ненавижу, я видеть тебя не могу. Ни за что не пойду за тебя замуж. Ты мне отвратителен.

– Да ты что? Раньше по-другому пела, – неожиданно грубо бросил Владислав.

– Тихо, тихо! – закричал адвокат.

– Короче, мы должны пожениться. Я тоже имею право на этого ребенка, слышишь? И не собираюсь тебя отпускать.

– То есть ты меня любишь, да? – расхохоталась Варя. – Полюбил вдруг, да?

– Я всегда тебя любил, – фальшиво заверил ее Влад, продолжая нервно теребить салфетку, и выражение лица говорило о совсем других, куда менее приятных чувствах.

– И ты хочешь этого ребенка, да? Действительно хочешь стать отцом? – ерничала Варвара.

– Да! – гаркнул он. – Представь себе, хочу.

– А разве у тебя есть какая-то альтернатива? – Варя снова хихикнула. – Нет! Ты попался! Ты в ловушке, дорогой мой, ха-ха-ха! – Варины плечи тряслись от смеха, скорее истеричного, чем веселого. – Что ты сказал своей Олечке? Что тебя сцапали? А-ха-ха!

– Варя! – крикнул Гриша.

– Что, папочка? Что? – выдавила она сквозь совсем уже ненормальный хохот. – Думаешь, нужно снять с семьи позор? Штамп в паспорте все решит? Даже если мне придется жить с этим скотом?

– Да пошла она, – не выдержал Владислав и вскочил с места. – Уродка чертова. Нужна ты мне больно! – пробормотал он так, что расслышать это было почти невозможно. Почти.

– Да пошел ты сам! – рявкнула Варя. – Пап, ты видишь?

– Раньше надо было смотреть на него. А замуж ты выйдешь, – прорычал мой Григорий.

– Не выйду!

– Выйдешь!

– Нет! Я согласна на аборт. Пошли, хоть сейчас!

– Дурочка, подожди, – вмешалась я, по-настоящему испугавшись. Неужели теперь все за аборт, кроме меня?

– А чего ждать, мам? – злые слезы выступили на глазах Варвары. – Все! Я хочу, чтобы они ушли. Это моя проблема, и я сама буду ее решать.

– Варюша, это же ребенок, – пробормотала я. Варя застыла, словно я дала ей пощечину, а затем она только горько кивнула.

– Скажи это ему, – и указала на Гришу. – Но замуж я не пойду, и не заставите.

Все замолчали на секунду, а затем заговорили разом. Адвокат вышел из себя, он забегал по комнате и принялся сыпать какими-то аргументами вперемежку с угрозами и уговорами. Все начали говорить о чем-то, причем хором, одновременно и не обращая внимания на других. Переговоры категорически забуксовали, Евгений Гуляев кричал о чем-то и махал рукой. Даже Алевтина Ильинична встала со своего места и принялась бормотать себе под нос.