– Ничего тяжелого, мисс. Просто травка.

– Значит, ты покупаешь травку. И что? Что заставляет тебя думать, что Доминик принимает стероиды? Джимми просто друг, вот и все. Он иногда заходит к нему, чтобы выпить пива.

Каллум полностью выдвигает стул, садится и принимается барабанить пальцами по столу.

– Один раз я видел, как Доминик забирал стероиды. Я сказал ему, что его тайна умрет вместе со мной, но с тех пор он меня ненавидит. Думает, я кому-то расскажу.

– Каллум, ну так ты и рассказал. Только что рассказал мне.

– Да, но это другое. Вы его жена. Этот подонок недостоин вас.

– Как ты смеешь!

– Извините, мисс, но Доминик козел.

Я встаю и делаю шаг к открытой задней двери.

– Каллум, прошу тебя покинуть мой дом. – Стискиваю зубы, устав от разговора, от этого мальчишки и от россказней о наркотиках и стероидах. У меня есть заботы поважнее, например выяснить, кто угрожал мне и моему ребенку и как вернуть домой Доминика и Дейзи.

– Извините, – говорит Каллум, хотя совершенно очевидно, что виноватым он себя не чувствует, – я знаю, что он ваш муж и что вы, наверное, любите его и все такое, но только все это зря. Я еще не рассказал вам остальное. – Стук его пальцев по столу становится чаще и громче.

– Может, хватит? – спрашиваю, указывая на его руку.

Каллум прижимает ладонь к столу и поворачивается ко мне. Я вижу в его глазах… жалость? У меня не получается определить.

– Мне немного неловко, – говорит он, – ну, рассказывать вам об этом.

Я нетерпеливо качаю головой.

– Давай, выкладывай.

Замечаю влажное пятно на потолке, прямо под ванной. Наверное, где-то протечка. Надо попросить Доминика, чтобы проверил, когда он вернется домой… Если вернется.

– Ну, помните, вы вызывали полицию с той историей с радионяней? – говорит Каллум, возвращая меня в настоящее.

– Откуда ты знаешь об этом? – настораживаюсь я.

– Не важно, мисс. Должен вам сказать, что на вашей улице есть еще один маленький ребенок.

– Что?

Я делаю еще один шаг назад. В моем доме чужой парень. И не парень он вовсе, а взрослый мужчина. И он только что признался в том, что знает о существовании еще одного ребенка. Может, он совсем не так мил, как мне всегда казалось?

– Все не так, как вы думаете, – поспешно продолжает он, сообразив, что напугал меня.

– Каллум, ты лучше объясни, что происходит, черт побери.

– Это ребенок Ханны.

– Ханны? Но ей всего пятнадцать! – Я понимаю, насколько наивен мой довод. В школе Ханна флиртовала с мальчишками с двенадцати лет.

– Сейчас ей шестнадцать, – уточняет Каллум. – В общем, ее семья пытается скрыть это. Чтобы избежать скандала. Паркфилд, наверное, лишится работы, если в школе узнают, что его дочь забеременела в пятнадцать, – как же, ведь у него должна быть чистая до скрипа репутация. Вот поэтому они и переезжают. Паркфилд нашел новую работу где-то на севере. Ханна в бешенстве – она сказала, что родители намерены выдавать ребенка за своего.

– Этот ребенок от тебя? – спрашиваю я. – И поэтому ты болтаешься у их дома? Кажется, ты говорил, что вы с ней просто друзья.

В голову приходит еще одна мысль: наверняка за тем анонимным звонком стоит Паркфилд, он пытался отпугнуть меня. Не допустить, чтобы слухи дошли до школы. Меня обдает жаром, когда картинка складывается в единое целое. Получается, что мой стресс и страхи вызваны напыщенным мерзавцем, который пытается сохранить свою репутацию.

– Нет, – отвечает Каллум, – не от меня, хотя ее родители думают, что так и есть. Из-за этого они и ненавидят меня. Мы с Ханной действительно просто друзья. Мы с ней никогда не спали. Даже не целовались. Она была девственницей, пока… – Руки парня сжимаются в кулаки, лицо становится пунцовым.

– Ну, Каллум? – подгоняю его я.

– Простите, мисс. Я не хотел рассказывать вам все это.

– Что рассказывать?

На меня вдруг начинают надвигаться стены, пока я жду ответа. Мое сердце бьется где-то в горле, кровь пульсирует в кончиках пальцев. Не хочу, чтобы он договаривал. Не хочу слышать то, что он собирается сказать. Все вокруг словно замирает.

– Ханна была девственницей, – говорит Каллум, – пока не переспала с вашим мужем.

Мне не хватает воздуха. Кажется, проходит вечность, прежде чем я делаю вдох. Нет, это не может быть правдой.

– Зачем ты говоришь такие вещи?

– Потому что это правда. Простите, мисс, но это действительно так.

– Доминик был прав насчет тебя! – кричу я. – От тебя одни проблемы!

– Ага, значит, он говорил такое, да? Он знает, что у меня на крючке.

– Убирайся! – кричу я. – Уходи, прочь отсюда! – Я подскакиваю к нему и, схватив за майку, тяну его вверх, заставляя встать. – Может, Каллум, ты и прав насчет стероидов. Допускаю. Но в то, в чем ты обвиняешь Доминика – в измене, в связи с несовершеннолетней, – я не верю. Мы с ним много лет вместе. Я знаю его, он бы никогда так не поступил. Просто не поступил бы.

– Понимаю, как вам тяжело слышать это, – говорит он, вставая и съеживаясь, несмотря на свой высокий рост, – но я не лгу, мисс. Честное слово. Ханна сама мне рассказала. Я считал, что вы заслуживаете того, чтобы знать правду, особенно после того, как он уехал с вашей малышкой. Это несправедливо. Он не должен был увозить ее. Ваш ребенок должен быть с вами, а не с этим педофилом.

– Не смей его так называть! – Я толкаю его к задней двери, выгоняя из своего дома. – А ты не допускаешь, что Ханна соврала?

«Это наверняка так, – с облегчением думаю я. – Она всегда была маленькой шлюшкой. Врет и не краснеет».

– Ханна не такая, – говорит Каллум, сбрасывая мою руку. – Мне она не стала бы лгать. Мы друзья. Она делится со мной всем. Послушайте, мисс, пока я не ушел, есть еще кое-что…

– Еще кое-что? Что там еще может быть?

– В тот вечер в радионяне вы слышали мой голос. Простите, что напугал вас.

– Твой голос? – Я отступаю на шаг. О чем это он?

– Да. В тот вечер, когда приехали копы и опрашивали, есть ли у кого-нибудь в Магнолия-Клоуз маленькие дети, я был в комнате Ханны.

– Ты был в комнате Ханны? – Я хмурюсь. – Мне трудно поверить, что Лорна пустила бы тебя в комнату дочери.

– Ну, в общем, она не знала, что я там. Мы с Ханной слышали, как копы расспрашивали ее маму и отчима в связи с попыткой похищения ребенка. Они сказали, что вы слышали голоса в вашей радионяне.

– Я действительно слышала голоса. И ты утверждаешь, что это был ты?

Каллум на мгновение опускает взгляд.