Тем временем другая Хранительница Змей пыталась подняться над Мералейн и залететь ей за спину, в то время как та была полностью поглощена выравниванием полета своего драконьего отродья. Ораксу не терпелось пойти ей на помощь, но он знал, что Сфоррид убьет его, если он отвлечется от битвы.

Противник Мералейн почти достиг идеальной позиции для атаки, когда, внезапно, её зверь полетел плавно, а мертвый жрец, закрепленный в седле, выпрямился. Оракс понял, что Мералейн оживила мертвеца и поручила ему управление летающим животным.

Но их противник все еще имел преимущество в высоте. Мералейн выкрикнула слово, которое заставило Оракса вздрогнуть, вместо того чтобы сделать что-нибудь полезное, и в тот же момент только что оживленный зомби приказал своему драконьему отродью использовать свое дыхание. Шлейф ядовитого тумана моментально поднялся вверх и поглотил жрицу и её зверя, который покачнулся и упал вниз, унеся с собой вопящую от ужаса Хранительницу Змей.

Понимая, что у него не осталось союзников, Сфоррид развернул коня и начал отступать. Это было неверное решение, так как из-за этого он не смог увернуться от молнии, брошенной Ораксом. Обугленные и искалеченные, Хранитель Змей и его животное упали вниз и разлетелись на кровавые ошметки при столкновении с землей.

Оракс и Мералейн последовали за ними и убедились, что оба жреца мертвы. Волшебник глубоко вздохнул и сказал:

- Хорошо. Это было интересно.

Мералейн убрала прядки со своего бледного вспотевшего лица.

- Какой теперь план? - Спросила она.

Оракс попытался подумать.

- Надо спрятать тела и вести себя максимально удивленно, если кто-то еще приедет из Лутчека в поисках пропавших ублюдков. Мы видели, как они возвращались в столицу и понятия не имеем, почему они не вернулись.

- Это может сработать, - она махнула рукой в сторону двух выживших драконьих отродий. - А что насчет этих зверей?

Оракс думал – могут ли они спрятать животных, спасших им жизни, или им придется убить и их в целях избежание раскрытия обмана. Ответа он не находил.

- Клянусь семью холодными разбитыми звездами, - сказал он, наполовину смеясь, наполовину раздраженный, - дай мне минутку, ладно? Минуточку. Чтобы хотя бы отдышаться.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

23-24 Элиасис, Год Извечного (1479 по ЛД)

Праксасаландос просочился сквозь щель в камне. Это был идеальный способ преследовать его добычу. Он мог шаг за шагом двигаться за имаскари и драконорожденными, а они даже не подозревали, что он рядом.

Он нашел расщелину, которая выводила его в просторную пещеру. Это было небольшое отверстие, но в нем было достаточно места, чтобы он мог сформировать глаз из жидкого металла, в состоянии которого сейчас находилось его тело.

Незваные гости все еще отдыхали – а многие вообще спали - и не подавали никаких признаков того, что в ближайшем будущем двинутся дальше. Было понятно, что они устали. Они прошли долгий путь, иногда, даже несмотря на следопытские навыки дварфа, выбирая не тот туннель, из-за чего им приходилось возвращаться назад. А еще они сражались со стаей пещерных драконов, которых Праксасаландос натравил на них.

Но в отличии от прошлого раза, драконорожденный по имени Медраш нес караул и внимательно вглядывался в темноту. К некоторому разочарованию, Праксасаландос обнаружил, что среди исследователей было немало грозных воинов, но, тем не менее, Медраш, его родственник Баласар и гном Кхорин выделялись среди остальных. Они были прирожденными лидерами, выходившими за рамки своего ранга. Устранить хотя бы одного, и это существенно ослабит весь отряд.

Именно это и намеревался сделать Праксасаландос.

Он растворил глаз до того, как его заметили, после чего, руководствуясь своего рода тактильными ощущениями, столь же надежным, как и зрение, он устремился обратно тем же путем, которым пришел сюда. Он просочился из толщи гранита в туннель, который соединялся с пещерой, которую он только что исследовал, но спрятался за углом, где его не могли увидеть его жертвы.

Там же он снова придал своему телу твёрдую, но необычную форму. Этот процесс был более трудным, чем принятие естественной формы, но не намного. По крайней мере, для дракона, обладающего необычными способностями.

Когда он закончил, то выглянул из-за поворота. Он выглядел как бледнокожий имаскарец, и драконорожденный никогда не заметит его в непроглядной тьме пещер.

Праксасаландос время от времени выглядывал наружу, пока наконец в поле зрения не появился Медраш. Затем он приступил к последней и самой сложной детали своего маскарада – сформировал в своей руке светящийся фонарь. От напарника с источником света Медраш не будет пытаться сбежать.

На операцию потребовалась пара ударов сердца - достаточно времени, чтобы Праксасаландос почувствовал укол сомнения.

Что он делал? Почему он расставлял силки для людей, которые никогда не причиняли ему вреда, особенно когда, судя по их знаменам и знакам отличия, некоторые из них поклонялись Бахамуту? Почему он служил Гестаниус, презренному существу, которому должен противостоять любой уважающий себя металлический дракон?

Но, конечно, ответ был очевиден - Игра.

В определенные моменты Праксасаландос сожалел, что вообще принял приглашение Бримстоуна и отправился на Драковир. Но, как и большинство ртутных драконов, ему было любопытно – как выглядит тот, кто является одновременно нежитью и спасителем их расы.

И с того момента, как вампир объяснил ксорвинтаал во всей её замысловатой красе, пути назад уже не было. Праксасаландос не был заинтересован в начале нового Драконьего века - предполагаемой конечной цели состязания - но сама картина была завораживающей в своей сложности; уникально подходящей для того, чтобы отвлечь глубокий и тонкий разум дракона не только на месяц или год, но и на долгие столетия его почти бессмертной жизни. Дракон мог противостоять его очарованию с такой же отдачей, с какой противился желанию собирать драгоценности в собственную кучу.

И как только Праксасаландос согласился, ему пришлось учитывать тот факт, что, хотя он могущественен по обычным драконьим стандартам, ему все же не хватало ресурсов, чтобы играть на том же уровне, что и другие великие драконы Востока. Если он хотел хорошо выступить на начальных этапах, его лучшим шансом было объединиться с одним из них. И Гестаниус, жившая в тех же горах, что и он, казалась разумным, хотя и сомнительным выбором.

Голос Медраша раздался из туннеля.

- Что там за свет из-за угла?

Праксасаландос решил, что фонарь с пятном фосфоресценции полностью сформировался. Он обошел поворот, приманив Медраша, а затем скрылся из виду.

- Баласар? – Спросил драконорожденный.

Праксасаландос не ответил. Он затаил дыхание