Лютеранский пастор, заведовавший Роркс-Дрифт до прихода британцев, выбрал нас с Пикерингом целью своей новой атаки. С полковником Дарнфордом он, наверное, просто боялся связываться. Чард просто убивал своей вежливой мрачностью. А Бромхэд попросту не слезал с коня – и подступиться к нему не представлялось возможным.

– Прекратите немедленно! Сим орудиям, смерть сеющим, нет места в доме Господа нашего!

– Но тут и так стоят уже наши пушки, – пожал плечами Пикеринг, допуская главную ошибку. Он вступил-таки с пастором в диалог. А делать этого не следовало категорически. Теперь лютеранин не отвяжется от нас, будет постоянно мешаться со своими проповедями.

– Но нельзя множить число их до бесконечности! – возвысил он свой хрипловатый голос. – Уберите их немедленно из моего дома!

– Когда сюда придут зулусы, – зловещим тоном ответил ему Пикеринг, – вы еще возблагодарите своего лютеранского Господа за эти орудия.

– Не богохульствуй! – возопил пастор как оглашенный. У меня от его крика даже в ушах зазвенело. – Никогда я не стану благодарить Господа нашего за орудия смерти. Особенно столь кошмарные. Что же до зулусов, то они племя мирных варваров. Вы сами идете с мечом в их землю. Но они – благородны, и никогда не переступят наших границ.

– Как-то вы слишком уж идеализируете зулусов, – пожал плечами Пикеринг. – Не забывайте, они с радостью продают нам своих соплеменников за ружья и алкоголь.

– Это вы довели их до этого!..

Но договорить он не успел. Здоровенные волы, тащившие паровое орудие, остановились. Мимо нас пробежали с десяток солдат-артиллеристов. Теперь пришел их черед тащить пушку.

– Вон туда ее! – скомандовал Пикеринг, указывая на место для орудия. Он обернулся ко мне, теперь он показывал на холмы, господствующие над речной долиной. – Зулусы явно не дураки. Они вполне могут поставить там своих стрелков. Вам ведь, скорее всего, придется иметь дело с Дабуламанзи – здешним черным принцем. А он вел активную торговлю с нами. Значит, в его армии вполне может быть довольно много воинов с ружьями. Холмы тут подходят близко к ферме. С них можно обстреливать ее хоть из фитильных мушкетов. Одной паровой пушки вполне хватит, чтобы отбить у зулусов желание лезть на склоны этого холма.

Майор расставлял орудия, каждый раз поясняя мне выбор позиции. Если честно, я не очень хорошо понимал его, однако старался запомнить как можно точнее его наставления. Ведь мне их еще передавать полковнику Дарнфорду на докладе.

Лютеранский пастор вился вокруг нас, будто слепень. Такой надоедливый и никак не желающий отставать. Не будь это священник, я давно бы уже дал волю кулакам. Хотя, честно сказать, никогда не был особым любителем подраться. Просто своим вечным надрывом лютеранин кого угодно мог до греха довести. Не знаю уж, каким чудом сдержался. Наверное, помогло присутствие старшего офицера. Майор Пикеринг был полностью поглощен любимым делом – расстановкой пушек и расчетом секторов накрытия. На пастора он, казалось, не обращал никакого внимания. И только когда неожиданно для нас обоих – и меня, и лютеранина – вставлял какую-то реплику, мы понимали – майор внимательно следит за всем, что происходит вокруг него.

– Патер, – произнес как-то Пикеринг, – в вашей церкви сейчас разворачивают лазарет. Это ведь вполне богоугодное дело. Не могли бы вы помочь там доктору Рейнольдсу?

Сказать на это лютеранину, который так и не представился, оказалось нечего. Пока он стоял соляным столпом какое-то время, мы с Пикерингом перешли к позиции последнего мощного армстронга.

– Парроты пускай сосредоточат свои усилия на переправе, – сказал Пикеринг. – Они для этого только и годны. Мои ребята и здешние канониры сумеют организовать достаточную плотность огня. A меткости особой не надо, чтобы палить но толпе зулусов. А вот армстронги будут бить по тылам дикарей. С них сюит начинать и ими заканчивать их обстрел. Использовать их, чтобы держать дикарей как можно дальше от себя.

Я уже сто раз успел пожалеть, что не прихватил с собой никакого блокнота. Запомнить все, сказанное Пикерингом, казалось, было просто невозможно. И как он умудряется столько всего держать в голове? Ума не приложу.

Однако, на мое счастье, майор остался в Роркс-Дрифт для полного доклада об артиллерийских делах. Это спасло меня, можно сказать.

Выслушав его, полковник кивнул и предложил остаться на ферме до завтра.

– Нет, – покачал головой Пикеринг. – Я должен быть при моих пушках. Отправлюсь к Изадлхване сейчас же – и буду там еще до заката.

Это, как позже выяснилось, спасло его самого.

А вот полковник ошарашил всех нас, когда, пожав руку Пикерингу на прощание, сказал:

– Завтра встретимся там.

– Полковник? – удивленно воззрились на него мы с Бромхэдом и Чардом. Всем было известно о приказе лорда Челмсворда.

– Я не узник Роркс-Дрифт, – усмехнулся Дарнфорд. – Мне приказано прибыть сюда, но не было приказа не покидать ферму. А я должен быть на том берегу.

– Это же чистой воды казуистика, полковник, – покачал головой Чард. – Лорд Дарнфорд вполне может арестовать вас. И не обратит внимания на формулировки из своего приказа.

– Начинается война, – усмехнулся Дарнфорд и как будто помолодел на десяток лет, став едва ли не нашим с лейтенантами ровесником. – А на войне все средства хороши.

Часть третья

ПОБЕДА ПОРАЖЕНИЕ

Глава 1

Майор Лоуренс только сегодня понял, как же давно он не сидел в седле. А ведь числился он в 19-м уланском – коннице Фэйна. Однако специфика работы в разведке давно уже заставила его спешиться. Да и не был Лоуренс никогда лихим конником. В отличие от своего друга – шерифа Али. Как и все хариши, он буквально родился в седле. И держаться на конской спине научился немного раньше, чем ходить. Так что на его фоне Лоуренс выглядел бледновато.

Но все-таки он не мог отказать себе в удовольствии лично возглавить разведку в Зулуленде. После скучных будней – прозябания в Питермарицбурге – это было настоящее дело. И Лоуренс был ему рад.

Десяток всадников, натасканных шерифом Али и его харишами, ехали по саванне, пустив коней размеренной рысью. Никаких признаков врага не было видно на десяток миль вокруг. Что только радовало майора. Он отнюдь не рвался в драку. Особенно когда его врагами будут проклятые чернокожие дикари.

Сейчас Лоуренса как нельзя больше устраивал именно