Однако сейчас Рандорр и несколько других библиотекарей смотрели на них с галереи второго этажа, шедшей по внутренней стене зала. Очевидно, все в Хранилище Всех Известных Знаний уже знали о новом проекте Великого магистра.

В главную дверь вошел Краф. Он нес фонарь и двигался быстрым шагом, почти бежал. Пока шел сбор книг, он удалился на кухню, попросив Великого магистра послать за ним, когда они готовы будут приступить к делу.

— Вик! — позвал волшебник. — Вик! Великий магистр повернулся к другу.

— Что ты сделал? — спросил Краф настойчиво.

— Ничего, — удивился Великий магистр. — Мы как раз только что закончили собирать книги.

Волшебник прошел по комнате, нюхая воздух, будто собака.

— Я чувствую здесь присутствие магии.

— Только заклятия, защищающие книги, — заверил его Великий магистр.

— Нет, — резко отозвался Краф, — здесь что-то другое. Можно подумать, я не знаю эти защитные заклятия — сам, между прочим, помогал накладывать многие из них. Это... — Он еще раз глубоко вдохнул и принюхался. — В этой комнате появилось новое заклятие, и оно с каждым мигом приобретает все большую мощь. — Он протянул руку к книгам. — И идет оно от книг.

Не успело отзвучать эхо слов волшебника, как по всей Библиотеке пробежала дрожь, и в потолке образовалась огромная дыра. Сквозь нее показалось фиолетовое небо, расчерченное алыми молниями, а через мгновение в зал через это отверстие влетело огромное чудовище с крыльями летучей мыши и заслонило собой небо.

Могучая рогатая тварь немного напоминала быка, но ростом превосходила человека. Она выдыхала огромные клубы серого дыма, немедленно наполнившего зал смрадом смерти.

На невиданном животном сидел четырехрукий воин в полной боевой экипировке. В руках у него был лук с уже натянутой стрелой, из которого он целился в Джа-га. В нижних двух руках он держал топор и щит. Внутри шлема вместо лица были ухмыляющиеся челюсти выбеленного от времени черепа и пустые глазницы, в которых чудился отблеск алого огня.

— Вы умрете! — взревел воин голосом, напоминавшим треск ломающегося дерева, и спустил стрелу.

Стрела полетела прямо в двеллера, который стоял неподвижно, оглушенный мыслью не столько о своей неминуемой гибели, сколько тем, что врагу удалось все-таки пробраться в Библиотеку.

Не успел Джаг сдвинуться с места, как Краф молниеносно взмахнул посохом, словно отгоняя муху, и расколол стрелу пополам. Ее куски пролетели мимо двеллер а, не причинив ему вреда.

— Шевелись! — скомандовал волшебник знакомым Джагу резким тоном. — Шевелись, а не то тебе конец, подмастерье.

Двеллер бросился в сторону и затаился, присев на корточки, за стопками книг. Предательские книги, невольно подумал он. Но кто бы ни придумал ловушку, действия его оказались удачными — если в библиотеку можно было вообще протащить ловушку вроде знаменитого деревянного коня в Фамскрифе, то это могла быть только книга. Он оперся спиной на штабель книг и выглянул в центр комнаты.

Краф крепко держал посох обеими руками. Оседлавший чудовище и выглядящий не менее ужасно, чем оно само, всадник откуда-то вызвал штормовой ветер, чудовищные порывы которого хлестали полами одеяния волшебника. Рогатая тварь зарычала, закинув голову, потом мотнула ею, изрыгнув мощную струю пламени.

С губ Крафа полились магические слова, подобных которым Джаг никогда не слышал. С этим языком он прежде не сталкивался, но знал, что даже если ему попадутся примеры из него, ознакомиться с ними он не захочет. Великий магистр Фонарщик не раз упоминал, что старые маги — а Краф был одним из них — имели свой собственный язык.

Некоторые утверждали, что этот язык пришел из темных времен, еще до того, как лорд Харрион собрал под своей рукой гоблинов, что привело к Перевороту. Другие говорили, что сила по-настоящему могущественных магов исходила из какого-то иного места, не из того мира, который знало большинство людей, мира, где обитали ужасные люди и чудовища и постоянно происходили ужасные события.

Последние были уверены, что особо могущественные волшебники на недолгое время вступали в контакт с этим иным миром — как Аннеалис, которого мать младенцем окунула в Реку Времени, чтобы он обрел бессмертие, оставив уязвимым только ухо, за которое она его держала. Времени контакта должно было быть достаточно для обретения власти, но если задержаться слишком долго, маг рисковал потерять разум. Мало кому из тех, кто пытался стать волшебником, удавалось угадать этот промежуток. Магия вообще была крайне опасным занятием, и волшебников мало кто уважал.

До тех пор, пока кому-либо не требовались вдруг услуги волшебника, подумал Джаг, глядя, как Краф голой рукой остановил струю огня, швырнув ее обратно в морду твари.

Рогатый монстр, мгновенно вспыхнув, встал на дыбы. Очевидно, от пламени снаружи, как драконы, он защищен не был; или же магия Крафа что-то изменила в его природе. На тонкой зеленой коже чудовища появились гигантские волдыри.

Когда тварь попятилась и поднялась на дыбы, четы-рехрукий всадник не удержался в седле и упал, врезавшись с размаха в стену. Сразу встать он был явно не в силах, и у Джага чуть полегчало на душе.

Но не успел двеллер подумать, что они, пожалуй, смогут и выжить после этих ужасающих пертурбаций, как во врата, образовавшиеся в потолке зала, влетели еще два всадника на таких же чудовищах. Они выстрелили в Крафа, но тот даже не пошевелился. Из глаз волшебника вырвались зеленые молнии. Одна из стрел зацепила его мантию, а вторая едва в него не попала, срезав волоски с бороды волшебника и жестким оперением расцарапав ему щеку от носа до уха.

— Джаг!

Двеллер обернулся на голос Великого магистра.

Тот стоял за одной из толстых каменных колонн, подпиравших потолок. В его одеянии и волосах застряли угольки.

— Позови гномов! — крикнул Великий магистр Фонарщик. — И позвони в колокол тревоги! Скажи им, что в Библиотеке Жуткие Всадники на огнебыках!

Жуткие Всадники на огнебыках! Джаг чуть не стукнул себя с досады по лбу. И как он не опознал их? Он же проштудировал несколько книг об этих страшных созданиях и тех изрыгающих пламя тварях, что служили им скакунами. Разумеется, все эти книги были из крыла Хральбомма, и читал он их по совету Великого магистра, чтобы скорректировать «слишком научный» подход Джага к чтению.

Великий магистр Фонарщик — в отличие от Великого магистра Фролло и, если верить рассказам библиотекарей, всех остальных предыдущих Великих магистров — считал, что знакомство с невероятными приключениями, описанными в романах, хранившихся в крыле Хральбомма, помогало лучше узнать историю культуры и верований различных народов. Джаг в это верил потому, что так считал Великий магистр; но он слишком часто сталкивался с тем, что сочинения эти довольно сильно искажали события и людей, послуживших вдохновением для романтического сюжета. Великий магистр Фонарщик легко находил в романах аллегории и тонкости и понимал их тайное значение, а вот Джагу это не слишком удавалось.