За ним раздался странный жужжащий вой гриммлинга.

На лестничной клетке двеллер на секунду задержался, ища засов, чтобы запереть дверь, однако тут же сообразил, что находится в Библиотеке, где никто дверей за собой не запирает.

Он повернулся и поспешил вверх по лестнице. Колени у него немедленно заныли; голова кружилась, и он все еще никак не мог начать дышать нормально, да и воздух тут имел привкус нагретой смолы.

Но Джаг все же заставил себя бежать. Он провел много лет в гоблинских шахтах, и этот опыт не сломил его, но сделал сильнее духом и плотью, сильнее, чем он мог предположить до сих пор.

Прыгая через две-три ступеньки сразу, он поднимался наверх, снова и снова заворачивая по лестнице направо с такой скоростью, что у него кружилась голова. Фонарь в руке двеллера подскакивал, и вокруг него кружились пятна света. Он думал, что его наверняка сейчас стошнит, но заставлял себя двигаться дальше, несясь во тьму впереди со смертоносной тенью по пятам.

Наконец, когда мышцы его ног уже стонали от боли и он был уверен, что не сможет больше сделать ни шага, Джаг увидел впереди свет. Тяжело и отрывисто дыша, чувствуя, как перед глазами у него кружатся черные вихри, он дрожащей рукой поднял фонарь повыше.

За следующим поворотом он увидел прекрасный витраж, изображавший храброго Энлоха на мосту Лоронал. Это был один из эпизодов решающей битвы против лорда Харриона в год Возрожденной Надежды. Если бы Энлох и его отряд не удержали мост, пока большая часть союзных армий не отошла для перегруппировки, то год этот получил название года Надежды Потерянной. Энлох в том бою погиб, но на следующий день состоялось второе сражение, которое помогло переломить хребет армии лорда Харриона.

Джаг счел, что увиденный им витраж — хороший знак. Свет его фонаря упал на цветные стекла витража, и только тут он понял, что солнце снаружи уже зашло. Они так долго собирали триста девятнадцать томов, перечисленных в спасенной «Ветрогоном» книге, что на это ушел весь день.

Значит, сейчас за стенами Хранилища Всех Известных Знаний стояла ночь. Жители Рассветных Пустошей уже покоились в своих постелях. Двеллер похолодел от страха и тут же споткнулся и упал, расшибая коленки о каменные ступени.

Не успел он снова вскочить на ноги, как гриммлинг ухватил его за лодыжку и потянул к себе.

Джаг ударился подбородком о ступеньку с такой силой, что едва не потерял сознание. Он отчаянно закричал, хотя и знал, что никто его не услышит. Перед глазами двеллера встала ужасная картина разодранного на куски тела Великого магистра Фонарщика.

Нет, сказал он себе с мрачной решимостью. Этого пока не случилось, и я не допущу, чтобы подобное произошло!

Джаг перекатился к краю лестницы, надеясь стряхнуть с плеч мерзкую тварь. Гриммлинг, однако, держался крепко. В голове двеллера звенело безумное жужжание; в ухо ему впились зубы мелкого монстра, отчего по шее потекла кровь.

Гриммлинг замахнулся клинком и вонзил его Джагу в бок. Преодолев ослепительную вспышку боли, двеллер вытянул вперед руку, отводя локоть так, как предписывал это мастер Поукем в трактате по воинским искусствам «Невооруженный воин обнажает кулаки, зубы, сердце и многое другое».

Он с силой ударил гриммлинга локтем. Тварь отлетела назад, впрочем успев перед этим еще раз ткнуть кристаллическим ножом Джага в руку.

Двеллер знал, что, несмотря на все свои усилия, он заслужил всего лишь мгновение передышки. Развернувшись, он ударил гриммлинга фонарем. Фонарь сразу разбился, и кусочки стекла и светлячковый сок полетели на его преследователя и стену за ним. Зажженный фитиль упал гриммлингу на ногу. Хотя пламя светляч-кового сока было прохладным, горело оно отлично.

Огонь побежал по телу твари, заставив ее задергаться и завизжать от боли. Наконец, будто понимая, что пламя ему не погасить, гриммлинг обратил на Джага обведенные желтыми кругами глаза, в которых плескалось безумие.

Лежа на спине, двеллер вытянул ноги вперед и, зацепившись за ближайшую ступеньку, подтянулся вверх по лестнице. Ступени колотили ему по спине, но он сумел отодвинуться на достаточное расстояние, чтобы перевернуться, встать сначала на четвереньки, а потом и на ноги, и побежать дальше, хотя бег его, по правде говоря, скорее напоминал передвижение ползком вверх по ступеням.

Наконец он добрался до платформы с колоколом и увидел моток веревки на вделанном в стену большом железном крюке. И веревку, и большой колокол покрывали пыль и паутина. Библиотекарей обычно не очень интересовала чистота, если только за порядок в каком-либо конкретном месте не приходилось отвечать одной конкретной личности.

Собравшись с последними силами и едва не теряя сознание из-за нехватки воздуха в легких, Джаг бросился к колокольной веревке и изо всех сил дернул за нее обеими руками. К его изумлению, колокол не издал ни звука. Двеллер в ужасе посмотрел наверх и увидел, что язык и стержень, на котором держался колокол, покрыты слоем ржавчины.

Большой колокол выковал Томак-Улуфсин, один из гномов Горящей Наковальни, когда Библиотека еще только создавалась. Томак-Улуфсином были также изготовлены множество украшений из металла для помещений, в парадных залах. Поскольку в Хранилище Всех Известных Знаний мало кто приходил, большую часть работ Томак-Улуфсина никто не видел. Двеллера это всегда расстраивало, но сильнее всего его сейчас угнетало то, что посетителям так редко показывали большой колокол.

В этот момент по ступеням с трудом взобрался горящий гриммлинг. Двигаться быстро он теперь не мог, но раз он вообще еще двигался, то жить Джагу, скорее всего, оставалось недолго. Гриммлинг был меньше ростом, его хитиновая шкура местами горела, но после предыдущей стычки двеллер уяснил, что эта тварь сильнее его. Быстро обдумав план — сначала, к своему стыду, как выжить, а потом уже как прозвонить в колокол, — Джаг заметил на стене фонарь со светлячковым соком. В Библиотеке таких фонарей было полно, потому что библиотекари часто не обращали внимания на то, сколько светлячкового сока у них оставалось, и застревали по этой причине в темноте.

В результате библиотекари, отвечавшие за заправку фонарей, не пропускали ни одного оставленного фонаря, где бы он ни находился. Большой колокол к работе был не готов — хотя Джагу пришлось признать, что не было надежных способов испытывать его готовность, — но зато фонарь был полон.

Колокол висел в двадцати футах над двеллером. Он вцепился носками ног в веревку и с помощью свободной руки быстро полез вверх. Джаг столько времени провел на «Ветрогоне», что влезть по веревке не составило ему труда. Но гриммлинг полез за ним с такой же легкостью; мелкая тварь, несущая смерть, яростно преследовала его, крепко зажав нож в зубах.

Добравшись до конца веревки, двеллер подтянулся, ухватившись за край колокола, уперся ногами в стену и прошел вверх к колоколу, прижимая к нему руки, а ногами упираясь в стену. Фонарь он нес в зубах.

У гриммлинга были недостаточно сильные руки, чтобы лезть дальше. Он так и остался шипеть и жужжать где-то внизу.