– Я и еще четверо, – сказал Гадюкин. – Я – старший.

– Где остальные?

– В домах их не ищите, – сказал Гадюкин. – Они прячутся.

– Может, покажешь где? – недоверчиво спросил Чистов.

– Покажу, – сказал мужчина.

– Вот как, покажешь… – Чистов покрутил головой. – И не соврешь?

– Не совру.

– Что ж ты такой добрый, дядя? – все так же недоверчиво спросил Чистов.

– Хочу жить, – ответил Гадюкин.

Ни Чистов, ни Белкин, ни оба милиционера даже не нашлись, что на такие слова ответить.

– Кто ты вообще такой? – спросил Белкин у Гадюкина.

– Когда-то был таким же, как и вы, – невесело усмехнулся Гадюкин. – Потом – плен. Дальше – диверсионная школа.

– Понятно, – сказал Белкин. – Остальные четверо такие же, как и ты?

– Да.

– Давно вы здесь?

– Не очень.

– Замаскировались под командировочных?

– Да.

– Ваше задание?

– Соль, – коротко ответил Гадюкин.

– Что ж она вам так далась, эта соль? – скривился Чистов.

– Соль – это тоже оружие, – сказал Гадюкин. – Так нам говорили там… В Констанце. Чтобы солдат воевал исправно, каша в его котелке должна быть соленой.

– Ладно, – махнул рукой Белкин. – Обо всех других своих подвигах расскажешь потом. Где прячутся остальные?

– Недалеко отсюда есть старое село, – сказал Гадюкин. – Мертвое село. Развалины. Там они и прячутся. Ждут, когда за ними прибудет катер и увезет обратно в Констанцу.

– А что же ты не захотел в свою Констанцу? – спросил Чистов.

– А не будет никакой Констанцы, – после молчания ответил Гадюкин. – Дорога была в один конец. Только сюда.

– И стоило оно того, чтобы… – начал один из милиционеров, но недоговорил.

– Если у тебя две жизни, то, может, и не стоило, – ответил Гадюкин. – А так…

За окнами домика послышались приглушенные шаги. Белкин, Чистов и милиционеры схватились за оружие.

– Это мы, – раздался тихий голос за окном.

Это был голос Ивана Тальянкина. Чистов вышел и вскоре вернулся вместе с Иваном.

– У нас пусто, – сказал Тальянкин. – И в других домах тоже. Никого, кроме хозяев. Говорят, квартиранты были, но вчера ушли и ночевать не вернулись.

– Это ничего, – сказал Белкин и указал на Гадюкина: – Этот добрый человек обещал нам показать, где они.

– Покажу, – сказал Гадюкин.

Тальянкин внимательно взглянул на Гадюкина и ничего не сказал.

* * *

– …Тут они, – тихо сказал Гадюкин. – В развалинах… Если, конечно, не ушли к побережью.

Над степью уже занималось утро, но было еще темно. Развалины села вырисовывались из темноты смутными причудливыми силуэтами. До них было далековато – метров двести. Но ближе смершевцы подходить не рискнули. Вначале надо было взять развалины в кольцо. И затем это кольцо постепенно сжимать, пока оно станет совсем узким. Тогда-то и можно будет брать диверсантов. Именно так – брать живыми, потому что с мертвых какой прок? Мертвые ничего не скажут. А смершевцам надо было задать диверсантам множество вопросов…

– Я в разведку, – шепнул Эмиралиев. – Погляжу, на месте ли они…

– Давай, – кивнул Белкин.

Распластавшись на земле наподобие степной ящерицы, Эмиралиев пополз вперед и вскоре исчез в темноте. Через полчаса он возник из темноты и подполз к Белкину.

– Там они, – сказал он. – Все или не все, не знаю, но – там. О чем-то говорят и курят. Часового нет. Думают, что надежно спрятались…

– Вперед! – по цепочке дал команду солдатам и милиционерам Белкин. – По-пластунски! Голов и задниц не поднимать! Окружить развалины! Стрелять лишь в крайнем случае.

Вместе с солдатами и милиционерами уползли и смершевцы – каждый в свою сторону. Уполз и комендант, он также участвовал в завершающей стадии поимки диверсантов.

Между тем быстро светало. Кольцо вокруг развалин сжималось. В развалинах пока молчали. Это означало только одно – те, кто в них прятался, еще не заметили никакой опасности. Но вот раздалось несколько автоматных очередей. Белкин осторожно поднял голову – стреляли из развалин. Значит, заметили. Нужно было как можно скорее сомкнуть кольцо. И… Впрочем, дальше можно было и не думать, потому что и так все было понятно.

Из развалин раздалось еще несколько очередей. В ответ с разных сторон бахнули винтовочные выстрелы. Это в ответ стреляли милиционеры с солдатами. Белкин досадливо закусил губу. Ведь сказано же было – стрелять только в исключительных случаях! Нет же, открыли ответную пальбу… Оставалось только одно – стремительным броском достичь развалин, а уж там действовать по ситуации.

* * *

Первым почуял опасность Жених. Именно так – почуял, а не увидел. Он выглянул из укрытия. К развалинам со всех сторон ползком приближались какие-то люди. Их было много. Не медля ни секунды, Жених выпустил по ползущим фигурам очередь – одну, другую, третью.

– Ты это чего? – испуганно крикнул Крот. – Зачем стреляешь? Дурак! Услышат!

– Смотри! – яростно крикнул в ответ Жених. – Они ползут к нам!

Крот выглянул из-за камней и охнул. Вслед за ним выглянули и Хитрый с Серьгой.

– Ну, здравствуйте, что ли, гости долгожданные! – весело произнес Серьга и оскалился в улыбке. Улыбка получилась беззаботной и озорной – будто бы Серьга и вправду увидел в утренней степи долгожданных гостей.

– Надо стрелять! – крикнул Жених. – Всем надо стрелять!

Тотчас же застрочили автоматы Крота и Хитрого. А вот Серьга отчего-то не стрелял. Он все так же смотрел на приближающихся со всех сторон к развалинам людей. Они уже не ползли, а двигались короткими перебежками. Серьга смотрел, как они приближаются, и все так же улыбался – правда, озорная улыбка у него сменилась на другую, рассеянную и задумчивую.

– Надо стрелять! – в который уже раз крикнул Жених.

– А зачем? – спросил Серьга.

Крот и Хитрый перестали стрелять и с удивлением посмотрели на Серьгу.

– Ты это чего? – спросил Крот.

– Ничего, – ответил Серьга. – Просто мне все надоело. Бессмысленно все, что мы делаем.

С этими словами он, держа автомат в опущенной руке, встал во весь рост. А затем сделал несколько шагов из развалин и оказался на виду.

– Ложись! – заорал Крот. – Убьют!

Серьга все так же продолжал улыбаться. Улыбаясь, он посмотрел на Крота, окинул взглядом развалины, затем – всю степь, затем закрыл глаза. Тут-то его и настигла пуля. Кто именно его застрелил – какая разница? Просто велик соблазн выстрелить во врага, который не прячется.

– А-а-а! – заорал Крот и принялся строчить из автомата во все стороны, ни в кого особо не целясь. – Вот вам! Получайте!

За ним таким же манером стал стрелять и Хитрый. Лишь Жених не утратил самообладания и старался стрелять прицельно, короткими очередями, перебегая от одного укрытия к другому.

Смершевцы, солдаты и милиционеры сомкнули наконец кольцо и ворвались в развалины. Брать живьем врага, который в упор стреляет в тебя