— Ночь будет светлая, синьор, — успокоил всех Паоло, когда они выехали, — и мы легко найдем дорогу, кроме того, она здесь одна, как мне сказали. Городок расположен на самом берегу озера, всего в полутора милях от него. Я, кажется, уже вижу справа шпиль колокольни.

— Нет, Паоло, это всего лишь верхушки кипарисов.

— Простите, синьор, для кипарисов они слишком тонки. Это силуэт города. Ничего, дорога приведет нас туда.

— Вечерний воздух придал мне силы, — промолвила Эллена. — Как тихо и спокойно вокруг, даже суровые горы потеряли свои грозные очертания.

— Теперь они скорее похожи на городские башни или неприступные стены замка, охраняющие от врага.

— В них действительно есть что-то возвышенное, но охраняют они не нас, людей. Они добрые духи вселенной.

— Вы правы, синьора, это духи, — поддержал ее Паоло. — Они превыше и сильнее всего на свете, и ничто не может сравниться с ними. Посмотрите только, как они меняют свои цвета и очертания, когда садится солнце. Как темнеют и скоро исчезнут совсем. Почему путники предпочитают путешествовать лишь днем, а не когда опускается ночная тишина и все вокруг отдыхает! — воскликнул впечатлительный Паоло. — Ночи Италии ни с чем не сравнимы. Синьор, а вот и городок, теперь он уже хорошо виден, даже шпили монастыря. Вон сверкнул огонек вдали, звонит колокол. Начинается вечерняя месса. Где мы будем ужинать, синьор?

— Звук колокола к нам ближе, чем твой город, Паоло, а потом, мне кажется, он доносится совсем с другой стороны.

— Что вы, синьор, просто ветер относит его. Ехать осталось совсем недолго.

— Ты прав, Паоло, скоро мы будем на месте.

Путники начали спуск к озеру. Через несколько минут Паоло воскликнул:

— Смотрите, синьор, еще один огонек, он отражается в воде.

— Я слышу плеск воды, — заметила Эллена, прислушиваясь, — и удары весел по воде. Нет, Паоло, огонек не в городе. Это лодка на озере.

— Вот он отдаляется от нас, оставляя блеск на воде, — подтвердил Винченцо. — Похоже, Паоло, мы не так близко от городка, как думали. Нам предстоит еще немалый путь.

Берег, к которому они спускались, делал в этом месте изгиб, образуя небольшую бухту. К ней близко подступала кромка леса, прерываемая узкими полосами плодородной земли и высокими утесами, глядящимися в воду. Отсюда уже хорошо был виден город внизу. Его вечерние огни то зажигались, то гасли и были похожи на звезды на затянутом рваными облаками небе. Донеслось пение рыбаков.

Но вскоре путники услышали другие звуки.

— Наконец что-то повеселее! — с облегчением воскликнул Паоло. — Взгляните, синьорина, на тех людей внизу под деревьями. Они пляшут и веселятся. Хотелось бы мне быть среди них. Я хочу сказать, синьор и синьорина, если бы я не был сейчас с вами, конечно.

— Вовремя оговорился. Спасибо, Паоло, — иронично заметил Винченцо.

— Должно быть, у них какой-то праздник. Простые крестьяне умеют веселиться не хуже нас, городских. Хорошо играют. Это верно, что никто не умеет так танцевать, как это делают моряки Неаполя, собираясь в лунные вечера. Вот бы нам, синьор, и вам, синьорина, побывать на их празднике!

— Спасибо за приглашение, синьор Паоло, — церемонно поклонился ему Винченцо. — Скоро мы сможем присоединиться к тем, что внизу, и, надеюсь, нам станет так же легко и весело, как этим крестьянам.

Путники уже въезжали в городок с его узкими, вьющимися вдоль берега улочками. Справившись у прохожих, они направились к монастырю и вскоре остановились перед его воротами.

Привратница почти немедленно открыла ворота на их звонок и, выслушав просьбу, тут же поспешила передать ее игуменье. Вскоре Эллена получила приглашение игуменьи быть ее гостьей и последовала за привратницей. Винченцо остался ждать у ворот, чтобы убедиться в том, что Эллена довольна местом ночлега. Он также был приглашен игуменьей во внешние покои, где ему было предложено отужинать. Но, поблагодарив, Винченцо отказался, сославшись на то, что ему предстоит еще найти ночлег. Игуменья посоветовала обратиться от ее имени к настоятелю соседнего монастыря бенедиктинцев.

Винченцо, попрощавшись с Элленой, не без тревоги в сердце уехал. Девушка понимала его состояние, ибо сама чувствовала страх, оказавшись среди совершенно незнакомых людей. Чувство одиночества лишь усугублялось вниманием игуменьи и любопытными изучающими взглядами некоторых из сестер, проявляющих к ней излишний интерес. Поэтому она поспешила поскорее уйти в отведенную комнату, где наконец ее ждал отдых, в котором она так нуждалась!

Тем временем Винченцо тоже нашел приют в монастыре бенедиктинцев, где приветливо и даже с интересом приняли незнакомца, приход которого скрашивал монотонность замкнутой жизни монастыря. Соскучившись по общению с внешним миром, игумен и кое-кто из братьев бенедиктинцев засиделись за беседой с Винченцо до поздней ночи. Наконец гость, извинившись, попросил разрешения удалиться.

Оставшись наедине, Винченцо вновь вернулся к осаждавшим его мыслям и опасениям потерять Эллену. Теперь, когда она в безопасности, у него есть все возможности убедить ее. Он был уверен, что среди братьев бенедиктинцев будет нетрудно найти того, кто сможет обвенчать их и наконец вернуть им уверенность и покой.

Прикинувшись, что дружелюбно я

Настроен, и учтивость рассыпая

По одному мне видимой причине,

Я маску легкомыслия надел,

Себя в ловушку заманив.

Мильтон

В то время как Винченцо и Эллена, покинув монастырь Сан-Стефано, начали свое полное опасности возвращение в Неаполь, маркиза, переполненная негодованием и опасениями, что Винченцо отыщет Эллену, тем не менее не меняла своего образа жизни. Она по-прежнему устраивала изысканные приемы и покровительствовала музам. Но это не могло полностью отвлечь от мрачных мыслей и заглушить недобрые предчувствия.

Ее недовольство и раздражение сыном усугубилось после того, как ей стало известно, что отец знатной и богатой девушки, которую маркизе хотелось видеть своей невесткой, в разговоре с мужем намекнул на возможность ее помолвки с Винченцо. Невеста была очень богата и знатного рода, что было немаловажным для тщеславной и алчной маркизы, ибо речь шла о богатстве, превосходящем даже немалое состояние семейства ди Вивальди. Маркиза негодовала, что дерзкий мальчишка своим поведением может поставить под угрозу как честь семьи, так и выгодный брак.

Именно в таком раздраженном состоянии застало ее письмо игуменьи монастыря кармелиток, сообщающее о побеге Эллены. Бежала она вместе с Винченцо. Гневу маркизы не было предела. Забыв о материнских чувствах и тревоге за сына, она помнила лишь одно — он пренебрег интересами семьи, пошел против воли родителей и, возможно, успел уже обвенчаться с этой простолюдинкой. В таком случае он был для нее потерян и планы ее рушатся.

Не в силах успокоиться, она тут же послала слугу за отцом Скедони, ибо лишь ему одному могла довериться и у него могла просить помощи, как расторгнуть этот ужасный брак. Ее состояние, однако, не лишило ее окончательно благоразумия, и, прежде чем показать письмо отцу Скедони, она дала его прочесть мужу. Но, зная его высокие моральные требования к себе и другим, она ничего не сказала о своих намерениях или возможной женитьбе их сына вопреки родительскому запрету.