В атаках приняли также участие подразделения 17-й кд и последние танки 25-й тбр. Артиллерийскую поддержку оказывали 400-й ап и 641-й ап пто. Его орудия произвели в этот день 550 выстрелов[425]. В ходе развернувшихся упорных боев нашим подразделениям удалось ворваться только в северную часть деревни. Дальше пройти не удалось. Правда, по немецким данным[426] одной колонне наших грузовиков в сопровождении танков все же удалось прорваться на юг. Судьба этой группы неизвестна. Если она в дальнейшем не свернула с шоссе на восток, то должна была вскоре снова встретиться с врагом.

Бои стоили многих жертв. Так, в бою пал командир 91-го кп 17-й кд майор К. К. Карнаев. Наши части не могли сразу ввести в дело достаточное количество своих сил. Они шли по одной дороге несколькими колоннами, следовавшими друг за другом, каждая протяженностью во много сотен метров. Но на подходе к д. Свистуха колонны слились в одну и, по свидетельству журнала боевых действий 418-го сп, машины расположились в 6–8 рядов по шоссе и его обочинам[427].

Они закупорили шоссе полностью и затруднили подход подкреплений. Для восполнения потерь ударной группы пришлось подчистить тылы ближайших частей и поставить в строй людей, которые до этого не держали в руках оружия. Тот же Г.С. Кац принимал участие в сборе этого пополнения. Скорее всего, судьба этих людей была печальной. Наверняка большинство из них не пережили тот день.

Автор воспоминаний об этом не пишет. Зато есть свидетельства противника, который через несколько недель оказался в аналогичной ситуации. «В течение ночи мы получили пополнение: людей из строительных рот, из железнодорожных рот, из полковых тылов, все остатки и огрызки, которые могли быть найдены, были посланы сюда, чтобы попасть в пекло. Эти люди не были подготовлены, и многие из них совершенно не владели оружием… Перекличка пополнения (уже после боя – Прим. автора) показала, что из 130 человек, прибывших к нам двенадцатью часами ранее, 104 были потеряны, двадцать из них были ранены, остальные погибли»[428].

Возвращаясь к судьбе окруженных частей, можно констатировать, что эти экстренные меры не дали положительного результата, хотя поднимал солдат в атаку сам командир группы.

«Генерал-майор Ф.Д. Захаров, заместитель командующего 16-й армией К. К. Рокоссовского, находился больше в нашей дивизии, чем в других. Мне он запомнился по такому эпизоду: пригнувшись, он быстро шел по довольно глубокому кювету, где, укрываясь от пуль, осколков мин, снарядов «полеживали» некоторые солдаты и командиры. Не забуду, как генерал, шинель нараспашку, стал поднимать «залежавшихся». «Ребята, все на Каменку, одолеем немцев!»… С каждым часом положение наших частей становилось все тревожнее…

Всем ясно: Каменку не взять, и она становится центром сопротивления немцев на Рогачевском шоссе»[429].

В результате перехвата противником Рогачевского шоссе прервалось снабжение группы боеприпасами и прочими видами довольствия. «Комдив 133-й генерал-майор Швецов докладывает обстановку штабу Рокоссовского. Просит срочно направить самолеты с боеприпасами и продуктами»[430]. Однако из-за сложных погодных условий летчикам не удалось доставить ни продукты, ни снаряды. Правда, следствием плохой погоды было и отсутствие авиации противника, что несколько помогло окруженным.

Конечно, ситуация здесь была не столь однозначна, поскольку имел место типичный «слоеный пирог». Прорвавшиеся в наш тыл немецкие части также расценивали свое положение как окружение. По словам немецкого историка, танковым дивизиям, преследовавшим группу Захарова «первым делом предстояло вызволить из беды потсдамцев из 23-й пехотной дивизии, окруженной южнее Федоровки»[431].

Немецкие войска действовали не так энергично, как хотелось бы их командованию. Бытует мнение, что немецкая армия всегда функционировала с точностью хронометра, но это не так. Фон Бок отмечает в своем дневнике, что «ближе к вечеру мне удалось связаться с Рейнгартом (командир 3-й ТГр – Прим. автора) по телефону: убедить его в необходимости поторапливаться оказалось очень непросто» [432].

Следовательно, части генерала Захарова, даже находясь в критическом положении, оставаясь на Рогачевском шоссе, по-прежнему закрывали путь на юг 1-й и 6-й тд. Поэтому бывший начальник штаба 20-й А Л.М. Сандалов неправ, когда пишет, что «утром 1 декабря 3-я танковая группа противника нанесла сильный удар по поредевшим частям группы Захарова, смяла их и устремилась вдоль Рогачевского шоссе к Москве»[433]. В реальности его соединениям пришлось иметь дело только с одной дивизией немцев из 4-й ТГр.

В 08.40 боевая группа «один» 2-й тд перешла в наступление на Катюшки, и в 09.05 в журнале боевых действии появилась запись о том, что деревня взята. Спустя час боевая группа «три», действовавшая на Рогачевском шоссе севернее, доложила, что Дмитровка свободна от советских войск, основные силы 3-го тп дивизии сосредоточились в Бабаихе и Глазово, а 2-й мцб, поддержанный танками, атаковал Озерецкое. Село было взято в 11.00. Начало дня казалось ободряющим и поэтому штаб дивизии потребовал уже в 10.30 от командиров обеих боевых групп оценить обстановку и доложить, созданы ли сегодня предпосылки к организации налета на мосты в районе Капустино и есть ли гарантия успеха[434].

Боевая группа «три» одновременно с докладом о взятии Озерецкого ответила на этот вопрос отрицательно. Хотя в результате действий этой группировки немцев и удалось убрать одну из «начинок» «слоеного пирога» на Рогачевском шоссе, положение у 23-й пд в окрестностях Каменки оставалась неясным, и вызывало опасения. По мнению командира боевой группы «три», необходимо было дождаться разрядки ситуации на севере. Кроме того, его стали беспокоить снежные заносы. Боевая группа «один» поставила в качестве условия успешной атаки обеспечение силами боевой группы «три» прикрытия в районе Киово – Еремино. Но, как только что было сказано, подобный маневр боевая группа «три» считала пока рискованным. Итак, исполнение планов противника зависело от того, что происходило в окрестностях Каменки, где оперативная группа 16-й А пыталась пробиться по Рогачевскому шоссе на юг через позиции 23-й пд. Поскольку эти попытки продолжались на протяжении всего дня 1 декабря, условия для прорыва немцев к мостам так и не сложились. А вскоре у них появились другие проблемы.